Румыния в конце XX века

«Пустые мясные отделы, огромные очереди за сыром. Недавно появились в продаже масло и маргарин. Люди одеты очень скромно», - писал иностранный журналист о Бухаресте летом 1990 г.

В мае 1990 г. Румыния получила легитимную власть, которая теперь должна была принимать важные решения. Премьер-министр Роман хочет вести страну к рыночной экономике быстро и бескомпромиссно с целью привлечения иностранных инвестиций и создания сильного румынского класса предпринимателей. Но экономика слаба и сильно деформирована, так что рост цен обещает быть огромным. А люди и так бедны. В только что отгремевших политических баталиях Фронт национального спасения получил поддержку рабочих, а увеличение стоимости жизни им наверняка не понравится. ФНС унаследовал от компартии много связей, и ясно, что все эти представители хозяйственников, администраторов, силовиков постараются провести приватизацию в свою пользу. И отказывать им опасно, так как они в свою очередь могут отказать Фронту в финансовой и административной поддержке.

25 июля принимается закон о преобразовании государственных предприятий в экономически самостоятельные акционерные общества. Но эти компании оставались государственными. Приватизация еще только предстоит, и в Румынии она будет совсем не быстрой. Так что впереди у руководства большей части румынских предприятий долгие годы, в течение которых оно сможет извлекать выгоды из экономической самостоятельности, но не нести ответственности, связанной с ведением частного бизнеса.

Затем власти на несколько месяцев застывают в ужасе перед решающим скачком в рынок – отменой государственного контроля цен. Между тем, рынок и частная собственность стучатся во все двери. Спекулянтов никто не гоняет, и города Румынии превращаются в огромные вещевые рынки. Крестьяне все решительнее присваивают земли гибнущих кооперативов. СССР принимает решение о том, что с января 1991 г. торговля с Восточной Европой будет осуществляться по мировым ценам и с использованием свободно конвертируемой валюты. СЭВ с его дешевым топливом больше не будет.

Либерализация цен начинается 1 ноября. Государственный контроль отменяется в отношении большей части товаров и услуг, но и изъятия из списка весьма значительны. Сохраняется контроль над квартплатой, тарифами на газ, электричество, отопление, ценами на базовые потребительские, в первую очередь продовольственные товары. Впрочем, цены на еду должны быть отпущены совсем скоро – 1 января 1991 г.

Вспышки недовольства становятся более серьезными. В ноябре и декабре демонстрации против роста цен собирают десятки тысяч участников. 10 декабря профсоюзы требуют отставки правительства, на следующий день шоферы проводят блокаду ведущих в Бухарест дорог. Роман в отставку не уходит, хотя бы потому, что еще очень мало сделано. Но отмена контроля цен на продовольствие переносится на 1 июня 1991 г.

Илиеску больше не зовет рабочих помогать властям против оппозиции – по мере продвижения реформ все труднее становится угадать, против кого может повернуться народная стихия. Зато демократам волна недовольства реформами придает решимости. 6 ноября создается новая политическая организация – Гражданский союз. В движении, возглавленном поэтессой Бландианой, участвуют активисты летних студенческих протестов и многие видные интеллектуалы. Они стремятся повторить в Румынии опыт массовых народных движений, устранивших коммунистов от власти в Польше, Чехословакии и странах Прибалтики. Союз рассчитан на привлечение как можно большего числа сторонников, а также стремится играть роль основного объединителя оппозиционных сил, поэтому в нем нет четко обозначенного членства и жестких идеологических рамок.

Деятельность Союза начинается успешно – число сторонников быстро растет, в декабре создается координационный форум румынской оппозиции с участием цэрэнистов, либералов, а также Демократического союза венгров, и, что особенно примечательно, некоторых профсоюзов. Несчастьем Гражданского союза стало наличие в нем большого количества экзальтированных гуманитариев и малого – профессионалов. В результате разработка убедительных экономических и социальных программ дается с трудом, и активисты Союза все больше зацикливаются на непримиримой политической кампании против засилья бывших номенклатурщиков в структурах новой власти.

Реформы неизбежно размывают базу поддержки правящей партии, так что надо заручиться симпатией многочисленной группы избирателей, в мае поддержавших Фронт едва ли не единогласно. Это крестьяне, и они хотят получить землю. На селе, конечно, есть некоторая прослойка связанной с кооперативами бюрократии, но здесь не Восточная Молдавия с ее могущественным аграрным лобби. Румынские председатели колхозов не имели никакого влияния при коммунистическом правлении, тем более они никому не нужны сейчас.

19 февраля 1991 г. вступает в силу закон о земельном фонде. Члены кооперативов, а также бывшие собственники государственных сельскохозяйственных земель имеют право получить в собственность участки площадью до 10 га. Оформление прав на землю поручается местным властям, кооперативы на этот процесс повлиять не могут. Это был смертный приговор румынским колхозам, приведенный в исполнение очень быстро. К концу 1991 г. в частную собственность перешли 70% сельскохозяйственных земель.

Никаких мер по сохранению каких-либо форм кооперативов принято не было – румынское расставание с колхозной системой было одним из самых радикальных в бывшем коммунистическом мире. Как некогда в пятидесятые растаскивались и ветшали не по своей воле покинутые хозяевами помещичьи усадьбы, начали превращаться в развалины колхозные конторы. Справедливость на селе вновь, как в 1921 г., восторжествовала – крестьяне получили землю в собственность быстро и бесплатно, но, как и прежде, в ущерб эффективности – сельхозугодия оказались разделены на тысячи мелких землевладений, что обрекает большинство их владельцев на бедность и крайне затрудняет крупные инвестиции.

Как только в январе 1991 г. схлынула волна протестов, Роман пересмотрел свое прежнее решение, дабы не тянуть с тем, что все равно неизбежно. Цены на еду были отпущены не летом, а 1 апреля 1991 г. Самый первый и требующий наибольшей решительности этап расставания с коммунистической экономикой был пройден. Романтика мечтаний о свободе и борьбы за нее ушли в прошлое. Взамен появились труд, опасности и грязь строительства нового общества в выжженной пустыне, оставленной тоталитаризмом.

Индекс потребительских цен в и без того бедной стране за 1991 г. вырос в 2,2 раза. Начинается обрушение созданных в условиях планового хозяйства и не могущих приспособиться к новым условиям секторов экономики. В 1991 г. валовой внутренний продукт Румынии сократился на 13%.

Начинается приватизация торговли и сферы услуг, передача квартир и домов в собственность жильцам. Повторюсь, что в 1990 г. в Румынии была зарегистрирована 81 новая фирма. Повтор нужен, чтобы почувствовать радикальность перемены – в 1991г. было создано 95 800 частных предприятий, в 1992г. – 137 500.

Еще одно газетное свидетельство об облике Бухареста тех времен относится к сентябрю 1991 г. Картинка в чем-то узнаваемая, в чем-то новая. «По вечерам полутемный, как и прежде, город озаряют всполохи неоновых реклам. Чуть ли не ежедневно открываются частные магазины, заполняемые привозимыми из Турции товарами. На каждом углу американские сигареты и виски. Сахара, правда, в продаже уже давно нет».

Тем временем вокруг Румынии разыгрывались еще более значимые события. Последняя из трех империй, которые некогда громадными глыбами сдавливали маленькую и бессильную Румынию, все быстрее шла навстречу гибели.

16 июля 1990 г. Горбачев согласился на членство объединенной Германии в НАТО и вывод советских войск с территории уходившей в небытие ГДР. Коммунистическая империя признала поражение в «холодной войне» и ушла из Европы. Что и понятно, так как сам СССР уже покрывался трещинами изнутри – республики одна за другой провозглашали суверенитет, а Литва настаивала на независимости.

В Восточной Европе унесшая сталинистов революционная волна теперь сметает последних коммунистов-реформаторов. В сентябре «Солидарность» объясняет президенту Ярузельскому, что в разработанной с оглядкой на Москву компромиссной схеме власти больше нет необходимости, так что он должен уступить место тому, за кого поляки проголосуют на свободных выборах. В декабре президентом Польши избирают Валенсу. В ноябре волна забастовок вынуждает уйти в отставку социалистическое правительство Болгарии. Единственным главой восточноевропейского государства, которого при желании можно расценивать как горбачевца и ставленника Москвы, остается Илиеску.

Для утвердившихся у власти в центральноевропейских странах демократов предпринятая в январе 1991 г. попытка советских властей отстранить от власти провозгласившее независимость руководство Литвы служит сигналом для окончательного ухода из советской сферы влияния. Венгрия, Польша, Чехословакия создают собственный союз – Вишеградскую группу – и требуют роспуска ОВД. Румыния не выступает инициатором перекройки геополитической карты региона, но и не делает ни малейших попыток спасти то, что осталось от коммунистического блока.

За ОВД, впрочем, уже не держится и Москва. Дабы сохранить некую тень своего былого влияния, СССР предлагает восточноевропейцам подписать новые базовые договоры об отношениях, содержащие обязательства не вступать во враждебные друг другу военные союзы. Но бывшие «младшие братья» абсолютно непримиримы, они уже мечтают о вступлении в НАТО и никаких могущих помешать этому обязательств принимать не намерены.

И тут Румыния снова занимает особую позицию. Много лет пробыв самой антисоветской страной региона, она на краткий миг оказывается самой просоветской. В апреле 1991 г. Румыния подписывает предложенный СССР договор об отношениях. Похоже, что острый румынский геополитический нюх на этот раз изменил Илиеску. Надо полагать, в начале 1991 г. он ошибочно считал, что СССР выживет и будет играть заметную роль в регионе, а намерение вступить в НАТО является беспочвенным прожектерством. Или считал нужным отблагодарить Москву за помощь, оказанную в декабре 1989 г?

Подписание договора вызывает бурю самой ожесточенной критики со стороны оппозиции. Это задерживает ратификацию до августа 1991 г., когда накат новых событий меняет ситуацию настолько, что документ так и остается не утвержденным ни одной из сторон. После августа 1991 г. Россия подписывает с восточноевропейскими государствами договоры об отношениях, уже не предъявляя прежних требований, и только с Румынией ситуация остается подвешенной на много лет. Учитывая, что короткая любовь к Горбачеву давно прошла, и румынское общество вернулось к своей традиционной русофобии, обязательство не вступать во враждебные СССР союзы, возможно, стоило Илиеску нескольких процентов голосов избирателей. И это было единственным последствием подписания советско-румынского договора 1991 г.

28 июня румынская делегация совершает поездку в венгерскую столицу, 1 июля Илиеску наносит визит в Чехословакию. В Будапеште подписывают документы о роспуске СЭВ, в Праге упраздняют ОВД. Отныне Румыния предоставлена сама себе.

А вскоре после окончательного роспуска коммунистического блока предпринимается последняя отчаянная попытка спасти советскую империю. Накануне намеченного на 20 августа подписания Союзного договора Горбачев был отстранен от власти заговорщиками, стремившимися предотвратить превращение империи в федерацию, размывание власти КПСС и, может быть, переход к рыночной экономике.

Дни 19 – 21 августа 1991 г. в Москве были похожи на 21 – 22 декабря 1989 г. в Бухаресте – безоружный народ, с отчаянной решимостью вставший против армии, и силовики, вставшие перед трудным выбором между обязанностью подчиняться командованию и нежеланием проливать кровь сограждан ради навязывания стране воли тиранов. Русским все же было легче, чем румынам. Для последних антиподом власти Чаушеску была лишь пугающая пустота. В России сопротивление, оказанное параллельными структурами власти, легитимность которых была во многом солиднее, чем у советского правительства, придало решимости антикоммунистам и отняло ее у посланных восстанавливать коммунистический режим силовиков.

Сила, которая первой бросила вызов всемирному господству Запада – коммунистическая Россия – была повержена. Провалилась попытка проложить путь развития индустриальной цивилизации, принципиально отличный от модели, возникшей в Европе. Зато целый ряд азиатских наций, старательно играя по предложенным Западом правилам, начал переигрывать своих учителей, создавая собственные центры силы. Поэтому ни о каком возвращении в 1919 г., к моменту безраздельной власти Запада, речи не шло. А вот в Восточной Европе западная цивилизация получила хорошую возможность как минимум вернуть то, что было потеряно в ходе потрясений середины 20 века, а также попытаться продвинуться на новые (балканские, восточнославянские, кавказские) рубежи.

Румыния же в свою очередь обрела шанс на новую попытку интеграции в западное сообщество. Внешние условия для этого были хороши как никогда. Наученный горьким опытом мировых войн и закаленный противостоянием с коммунистами Запад теперь представал перед Румынией не в виде враждующих европейских держав, а как сплоченное евроатлантическое сообщество, способное обеспечить участникам безопасность и благополучие. Такая надежная и удобная гавань с неодолимой силой манила измочаленный историей народ.

Но внутренние препятствия для успешной интеграции в западное сообщество продолжали оставаться серьезными. В сентябре наступает самое неприятное последствие реформ – в поход на Бухарест вновь поднимаются шахтеры. На этот раз они идут не поддерживать правительство, а свергать его. Вечером 25 сентября шахтеры прибыли в столицу и атаковали резиденцию правительства на площади Победы – ту самую, где они год и три месяца назад слушали, как Илиеску благодарит их за помощь против оппозиции. Полиции удалось отбить атаку после ожесточенного боя. Шахтеры направляются на Университетскую площадь, где воздвигают баррикады, подражая тем, кого они не так давно ожесточенно преследовали. В следующие дни они пытаются захватить парламент и телевидение, и только к 29 сентября последние шахтерские отряды отходят из потрепанной и напуганной столицы.

Это произошло после того, как президент Илиеску вступил в переговоры с шахтерами и поспешил согласиться с их требованием об отставке правительства Романа. Самый трудный этап перехода к рынку пройден, зато впереди приватизация, и Илиеску не хочет делить контроль над этим процессом со слишком самостоятельным и слишком либеральным Романом. Так что президент должен сохранить имидж радетеля об интересах народа, а реформаторов, пусть даже пришедших во власть в составе одной с ним команды, следует принести в жертву. Но покорно идущим на заклание бараном Роман становиться не собирался. Он начинает активно вербовать сторонников внутри Фронта, и таких оказывается неожиданно много.

Связка армии, Илиеску, Романа и революционеров, созданная на совещании в министерстве обороны в середине дня 22 декабря 1989 г., распалась. Но катастрофой для Румынии это теперь не грозило. Значительная часть задач, которые тогда стояли перед правящей командой, была выполнена. Страна не погрузилась в хаос, а уже почти готовая конституция новой Румынии обещала окончательное утверждение порядка и демократических правил политической игры.

Было сформировано правительство во главе с Теодором Столожаном, министром финансов в кабинете Романа, экономистом, готовым продолжать реформы. Они продолжились – в ноябре был завершен переход к внутренней конвертируемости румынского лея.

Затем пришло время принятия новой конституции. 23 ноября ее проект был утвержден парламентом. А 8 декабря 1991 г., в тот самый день, когда лидеры России, Украины и Белоруссии добили империю на востоке, новый румынский основной закон получил окончательное одобрение на референдуме. Конституция предусматривала парламентско-президентскую форму правления, при которой большая часть полномочий по управлению страной была у ответственного перед парламентом правительства. Подтверждался централизованный характер румынского государства.

Последнее вызвало наиболее серьезное противостояние в ходе разработки и утверждения основного закона – возражали венгры, продолжавшие добиваться автономии для секейских земель. В парламенте Демократический союз венгров проголосовал против конституции, а во время референдума два уезда с преимущественно венгерским населением были единственным регионом, где новый основной закон не собрал большинства голосов.

Кроме того, референдум стал первой процедурой, демократическим путем подтвердившей существование в Румынии ранее навязанного ей силой республиканского строя. Это смущало остававшихся монархистами цэрэнистов. В результате, они требовали отдельного референдума для решения вопроса о республиканской или монархической форме правления, но агитировать народ голосовать против демократической конституции не решились, а призвали своих сторонников воздержаться.

Следом за принятием конституции грядут выборы, и оппозиция прилагает отчаянные усилия для того, чтобы на сей раз дать властям более серьезный бой, чем в 1990 г. 13 ноября 1991 г. создается Демократическая конвенция – межпартийная коалиция с обязательством участников идти на выборы с единой программой и общим списком кандидатов. В Демоконвенцию вошли цэрэнисты, либералы, Гражданский союз и выделившаяся из него Партия Гражданского союза, Демсоюз венгров, социал-демократы и экологисты.

Ведущей силой коалиции стали цэрэнисты и тесно связанный с ними Гражданский союз. Их пропаганда была сосредоточена на необходимости лишения власти бывших номенклатурщиков, что должно было открыть дорогу наверх честным и эффективным управленцам. Гражданский союз в этой связке играл подчиненную роль. Мечта Бландианы сделать его ведущей политической силой оппозиции не сбылась – фанатичные старые партийцы во главе с Копосу подмяли слишком расслабленных молодых интеллектуалов. На парламентских выборах 1992 г. 46% кандидатов Демконвенции составляли цэрэнисты, 18% - представители Гражданского союза. Объединение хорошо послужило оппозиции на выборах в местные органы власти.

Они состоялись 9 февраля 1992 г. Дата сама по себе удивительная – после провозгласившей наступление демократии революции прошло больше двух лет, а демократически избранной местной власти у страны все это время не было. Но теперь многому предстояло измениться – местные власти становились более влиятельными, а политическая карта Румынии более пестрой.

На выборах недавно объединившаяся демократическая оппозиция сразилась с ФНС, стоявшим на грани раскола между сторонниками Илиеску и Романа. Они принесли демократам хотя и не победу, но обнадеживающий успех. В среднем по стране у Фронта было 33,6%, у Демконвенции – 24,3%. Верной власти осталась большая часть населения Валахии и Западной Молдавии, в первую очередь сельского, а вот значительное число городских рабочих в доверии Фронту отказало. Оппозиция победила во многих местах в Трансильвании и большинстве крупных городов. Демконвенция взяла власть в Бухаресте, Тимишоаре, Брашове, Констанце, Плоешть, Сибиу и ряде других мест. Период доминирования Фронта национального спасения завершился, а многопартийность теперь окончательно превратилась из красивой строчки политической декларации в реальность.

А вот ФНС в прежнем виде существовать перестал. Партия, с трудом удержавшаяся от раскола до местных выборов, вынуждена была оформить разделение на съезде, прошедшем 27 – 28 марта. Условия развода оказались неожиданно унизительными для президента страны. Большинство партийных организаций поддержало Романа, так что именно его партия сохранила название ФНС. Оставшийся в меньшинстве Илиеску вынужден был оформить создание новой партии – Демократического фронта национального спасения. Но в парламенте большинство осталось за сторонниками Илиеску, так что уходить в оппозицию пришлось все-таки не ему, а Роману. В просто ФНС осталось радикально рыночное крыло прежней правящей партии, в то время как более консервативная, социалистическая часть фронтистов ушла в Демократический ФНС.

Такова была незавидная стартовая позиция Илиеску и его партии перед назначенными на сентябрь парламентскими и президентскими выборами. Мрачным оставалось экономическое положение – сокращение производства и падение уровня жизни продолжались. Неблагоприятным был и внешнеполитический фон. В то время как перед Польшей, Чехословакией и Венгрией после подписания в декабре 1991 г. договоров об ассоциации с ЕС и заявления в марте 1992 г. о возможности вхождения стран Центральной Европы в НАТО открылась ясная перспектива интеграции в западное сообщество, к Румынии Запад после погрома шахтерами оппозиции в июне 1990 г. относился холодно и в союзники не звал. Серьезные разочарования ждали румын и на востоке. Молдавия обманула вспыхнувшую было в момент распада СССР надежду на объединение, а приднестровский кризис сделал враждебными отношения с Россией.

Демократическая конвенция наступала, критикуя власти за коррупцию, нежелание последовательно проводить экономические реформы, неспособность наладить отношения с Западом, а также слишком слабую и нерешительную помощь Молдавии. Правда, головоломной проблемой стало выдвижение кандидата в президенты. После весьма сложных перипетий оппозиция выдвинула Константинеску – ректора Бухарестского университета, в 1990 г. открывшего балкон для участников студенческой демонстрации. Университетский профессор с исключительно благообразной внешностью старомодного интеллигента был хорош для избирателей как умеренный и гуманный политик, способный избежать крайностей, в частности, смягчить радикализм бывших политзаключенных и эмигрантов. И полезен с точки зрения внутренних потребностей Конвенции, как фигура, не зависевшая от какой-либо из составлявших коалицию партий. Ему предстояла схватка с самым опытным политическим бойцом Румынии – Илиеску.

Президентские и парламентские выборы состоялись 27 сентября. Явных репрессий, подобных атакам сторонников ФНС в 1990 г., теперь не было. Подозрения относительно подтасовки результатов возникли, но ничего доказать не удалось. ДФНС (Илиеску) получил 27,7%, Демконвенция – 20%, ФНС (Роман) – 10%, Партия румынского национального единства – 7,7%, Демсоюз венгров (несмотря на участие в ДК выступивший с собственным списком) – 7,4%, «Великая Румыния» (тоже националисты, только не трансильванская, а общенациональная организация) - 3,9%. С 1990 г. поддержка правящей партии уменьшилась самым серьезным образом, и не одобри она в свое время предложение оппозиции проводить вторые выборы через два года, скорее всего, ФНС правил бы только четыре года, а не шесть. У партии Илиеску теперь не было большинства – для принятия решений нужно будет находить общий язык с другими политическими силами.

Сам Илиеску держал удар по-прежнему хорошо. Не жалея слов для описания своей решимости отстаивать социальные права населения, он не дотянул до победы в первом туре только 3%, получив 47% голосов. У Константинеску был 31%, у Фунара – 10,9%. Последовали четыре вечера изнурительных телевизионных дебатов между президентом и выдвиженцем Демконвенции. Возможно, в эти дни Илиеску отчаянно завидовал своим коммунистическим предшественникам, которым не надо было вести реальные дискуссии по реальным проблемам, а достаточно было спокойно выслушивать предсказуемые дифирамбы. Но теперь значительная часть румынского народа и Запад, союза с которым искала Румыния, хотели демократии, что вынуждало его играть по новым правилам. Делал он это старательно, за что и был вознагражден. Во втором туре Илиеску победил, получив 64% голосов.

Правящая партия сохранила власть, что после того, как реформированные коммунисты потерпели поражение на выборах в Болгарии и Албании, делало Румынию страной весьма консервативной на фоне остальной Восточной Европы. Но из политических бурь 1992 г. ДФНС вышел сильно потрепанным и испуганным. А оппозиция и в целом демократические институты страны – развившимися и окрепшими. Что обещало Румынии противоречивое будущее.

Удержав власть по итогам выборов 1992 г., Илиеску получил страну, находившуюся в трудном экономическом положении и оставшуюся в одиночестве на международной арене. В ходе четырех лет правления бывшего ДФНС, вскоре после выборов переименованного в Партию социальной демократии (ПСД или социал-демократы), кое-что в этой неприятной ситуации удалось исправить. В наибольшей степени такое утверждение относится к внешней политике.

Итак, мы видели, что в 1992 – 1994 гг. сделались враждебными отношения Румынии с Россией и с Молдавией. Напряженными они были и с Украиной, которой румыны с момента провозглашения ее независимости несколько раз намекали, что та незаконно владеет частью их земель, захваченных Советским Союзом в 1940г. К этому добавилось участие Румынии в санкциях, введенных против Югославии после начала войн в Хорватии и Боснии-Герцеговине, создавшее отчуждение в отношениях с традиционно дружественной западной соседкой.

Но нестабильность в бывших СССР и Югославии дала Румынии возможность напомнить Западу о своем выгодном стратегическом положении возможного форпоста на Балканах, у юго-западного входа в евразийское пространство, недалеко от Ближнего Востока. Короче, о том самом геополитическом кошмаре, который в очередной раз предстояло попытаться превратить во благо. В условиях, когда интеграция в западное сообщество стран Центральной Европы, включая Венгрию, шла полным ходом, Румыния могла стать естественным, по крайней мере, с точки зрения географии, продолжением западной сферы влияния вглубь Евразийского континента.

В заявлениях румынского руководства о желании дружить с Западом недостатка не было. И итоги 1992 г., когда Румыния достигла значительного прогресса в развитии демократии, сохранив стабильность, до некоторой степени исправили впечатление, созданное потрясениями 1990 г. Лед в отношениях с Западом начал таять. 1 февраля 1993 г. ЕС и Румыния подписали соглашение об ассоциации, вступившее в силу с февраля 1995 г. Документ, являвшийся политическим обещанием в перспективе принять Румынию в Европейский Союз, предусматривал установление после десятилетнего переходного периода режима свободной торговли между Румынией и Объединенной Европой, а также обязательства Бухареста проводить реформы с целью обеспечить соответствие румынского законодательства и политики европейским нормам.

В 1993 г. начинается потепление в румыно-американских отношениях. Главным направлением усилий Бухареста на американском направлении становится обеспечение поддержки Вашингтоном вступления Румынии в НАТО. Наиболее эффектным проявлением прозападных симпатий румын в тот момент стала расторопность румынской дипломатии, благодаря которой страна первой из всех потенциальных участниц присоединилась в январе 1994 г. к программе «Партнерство ради мира».

Другое дело, что сам запуск этой программы стал отражением неприятного для Румынии обстоятельства. Усиление влияния военных после переворота 1993 г. привело к тому, что Россия, ранее успевшая заявить о своем спокойном отношении к этому процессу, начала борьбу против расширения НАТО на восток. В целом, разумеется, безуспешная, российская кампания заставляла Запад делать временные уступки, придумывая промежуточные решения, каким стало «Партнерство ради мира», и задерживая принятие в Североатлантический альянс части претендентов. Тем более, если они сами порождали сомнения относительно своей способности эффективно интегрироваться в западное сообщество. Многие внутренние обстоятельства Румынии могли быть источником подобной неуверенности.

Раскол Фронта и впечатляющее политическое наступление Демократической конвенции стали тяжелым испытанием для Илиеску, из которого он вышел, лишившись значительной части смелости и самоуверенности революционных времен. На ближайшие годы основной чертой его политики стала осторожность. После раскола с Романом Илиеску поддается тому же ходу мысли, что погубил многих руководителей – он опасается приближать и продвигать умных и амбициозных людей, обеспечивая безопасность своей власти в ущерб эффективности управления. Уже в 1992 г. многие прочили на должность премьер-министра Адриана Нэстасе, министра иностранных дел в кабинете Романа. Судя по результатам работы его правительства в 2000 – 2004 гг., такой выбор мог бы пойти на пользу и правящей партии и стране.

Но, еще не имея за плечами полезного опыта поражения на выборах и пребывания в оппозиции, Илиеску делает иной выбор. Премьер-министром становится серый и пассивный, ничем, кроме пристрастия к выпивке, не выдающийся, чиновник Николае Вэкэрою.

Управлять ему предстоит в условиях, когда власть социал-демократов висит на волоске. Большинства в парламенте у них нет. И Демконвенция, и бывший ФНС Романа, ставший Демократической партией, и венгры находятся в оппозиции. Так что править приходится, опираясь на голоса националистических партий, неформальный союз с которыми дает правительству преимущество в три голоса. Это хрупкое равновесие может разрушиться в случае резкого обострения недовольства какой-либо группы населения или элиты. События 1989 – 1990 гг. дали рабочим почувствовать себя значительной силой, так что теперь в Румынии существуют влиятельные профсоюзы, способные ответить забастовками на ущемляющие пролетариат меры властей. Илиеску и Вэкэрою боятся обижать рабочих и руководителей крупных государственных предприятий.

В течение всего своего пребывания у власти правительство Вэкэрою поддерживает стабильные цены на коммунальные услуги, энергоносители и ряд продовольственных товаров. Вскоре после выборов кабинет намеревался разморозить эти цены, но в мае 1993 г. профсоюзы пригрозили забастовкой, и власти поспешили пойти на попятную. Летом того же года последовал новый вал забастовок с требованиями повышения зарплаты. Снова выступили шахтеры долины Жиу, правда, на сей раз, обошлось без похода на Бухарест и даже без серьезных экономических уступок – видимо, сыграли роль хорошие отношения президента Илиеску с руководством шахтерских профсоюзов. Но как только был улажен конфликт с шахтерами, в августе 1993 г. румынскую экономику серьезно потрясла многодневная общенациональная стачка железнодорожников. Еще одна волна забастовок была в начале 1994 г.

При таких обстоятельствах правительство накачивало госпредприятия деньгами, давая им дотации и льготные (к тому же далеко не всегда возвращавшиеся) кредиты. Инфляция в 1993 г. достигла 256%, цены выросли в три раза.

Дабы затормозить падение обменного курса румынского лея государство прибегало к административным ограничениям торговли валютой. А борьба банков за получение лицензии на валютные операции была одним из мощных источников коррупции.

Падение румынской экономики продолжилось в 1992 г., когда ВВП страны сократился на 8%, достигнув уровня в 75% от показателей 1989 г. В 1993 г. спад заканчивается, экономика начинает наверстывать упущенное. В 1995 г. рост достиг вполне убедительного показателя в 7%, так что в 1996 г. ВВП дошел до 88% от достигнутого в 1989 г. уровня. Основным источником роста в тот период стало оживление поддержанных правительством государственных предприятий, которое, однако, не могло сопровождаться их структурной перестройкой и модернизацией. Государство, и без того ограниченные ресурсы которого уходили в основном на задабривание населения мерами социальной поддержки, не могло стать источником достаточно масштабных инвестиций. А важнейшие отрасли промышленности оно сохраняло в своих руках.

Может быть, государство и продало бы крупные предприятия серьезным иностранным кампаниям, но их интерес к Румынии были невелик. К 1996 г. объем иностранных инвестиций достиг 933 млн. долларов. Это было обидно мало в сравнении с 7 млрд. в Польше и тем более 11 млрд. в Венгрии. Правда, больше, чем у балканских соседей Румынии и стран СНГ за исключением России.

Впрочем, это не означало, что приватизация остановилась. Хотя, как правило, и не быстро, периферийные секторы экономики передавались в частные руки. С 1993 г. действовала программа продажи части акций за розданные всему населению купоны. В 1995 г. на частный сектор приходилось 89% сельского хозяйства, 58% сферы услуг (79% торговли ушли к частникам, но банки оставались в значительной степени государственными) и 30% промышленности. В целом доля ВВП Румынии, производимая частным сектором, составила 45%. В частные руки перешло 95% жилых домов и квартир. Развитие негосударственного сектора начало создавать новые экономические возможности, которым неоткуда было взяться в поддерживаемых на плаву правительственными кредитами энергетике, металлургии и машиностроении.

По итогам строительства социализма и первых лет перехода к капитализму Румыния оказалась в совершенно ужасном положении импортера и энергоносителей, и оборудования, и продовольствия. Прежние источники доходов страны – зерно и нефть – были истощены. Дефицит внешней торговли за один год сделался огромным – в 1990 г. импорт покрывался экспортом только на 63%.

Без привозных товаров Румыния, как и подавляющее большинство стран современного мира, прожить не могла. Так что надо было срочно искать что-то, что могло бы хоть в какой-то степени заменить прежние источники доходов. И замена вскоре нашлась в той сфере деятельности, с помощью которой сводит концы с концами множество стран во всем мире, не способных предложить мировому рынку ничего, кроме дешевой рабочей силы. В общем объеме румынского экспорта доля текстиля, одежды и обуви в 1989 г. составляла 11%, а в 1996 г. она достигла 28%, оставив далеко позади все остальные группы товаров, которые страна предлагала мировому рынку. Многие европейские, в первую очередь итальянские и немецкие, производители одежды и обуви, стали выносить часть своих производств в Румынию, но львиная доля сделанного там продавалась под европейским брендами.

Пожалуй, женщины впервые приобрели столь важное положение в румынской экономике. Швеи и текстильщицы в ожесточенной конкуренции со своими китайскими, индийскими, египетскими и прочими коллегами обеспечивали сохранение хоть каких-то позиций страны на мировом рынке и не давали впасть в совсем уж беспросветную нищету правительственным чиновникам, рабочим дотационных предприятий и многим другим румынским мужчинам.

Внешнеторговый баланс начал понемногу исправляться – к 1996 г. покрытие импорта экспортом достигло 70%. Импорт после падения в 1991 г. достиг уровня 1989 г. уже в 1994 г. Экспорт – гораздо позже, в 2000 г.

Стоившая когда-то Чаушеску больших усилий, и так до конца не удавшаяся переориентация Румынии на рынки за пределами коммунистического блока, теперь, с исчезновением самого блока и его экономической системы, произошла сама собой. К 1996 г. 51% румынского импорта и 56% экспорта приходились на Европейский Союз, и в последующие годы эта зависимость только возрастала.

Высокая степень государственного вмешательства в экономику, оставшиеся с коммунистических времен обширные личные связи администраторов, хозяйственников и политиков, неэффективность контроля со стороны ослабленного и боявшегося прослыть недемократическим государства обусловили расцвет коррупции. Процветали и ставшая столь популярной с первых дней революции контрабанда, и взятки на всех уровнях, и раздача своим людям льготных кредитов и прочих государственных преференций.

Ряды крупных предпринимателей теперь в изобилии пополняли люди, создававшие состояния из воздуха благодаря хорошим связям в государственном аппарате. Широкую огласку получил взлет Мариуса Цырли, получившего безо всяких серьезных оснований крупный кредит, позволивший ему создать собственный банк. Этому нуворишу не повезло, его карьера была шумно представлена оппозиционной пропагандой как наиболее одиозный случай посткоммунистической коррупции – Цы

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности