Румынские земли в 16 - 17 веках. Золотой век Трансильвании

Первым правителем независимой Трансильвании стал сын неудачливого претендента на венгерский престол Яноша Запольяи Янош Жигмонд. Это было сделано вопреки ранее достигнутому соглашению Яноша Запольяи и германского императора Фердинанда о том, что после смерти претендента права на венгерский престол и все венгерские земли перейдут к Габсбургам. В 1551 г. армия Габсбургов попыталась захватить Трансильванию, но последовал ответный удар турок. Армии Сулеймана Великолепного захватили ряд важных территорий в центре Венгрии, а также лежащий западнее Трансильванского княжества Банат, где создали свою новую провинцию с центром в Темешваре, затруднив габсбургской армии доступ в Трансильванию.

Османская империя, таким образом, способствовала сохранению буферного государства между собственными провинциями и владениями Габсбургов. Трансильвания стала вассалом Турции на условиях, в целом похожих на валашские и молдавские – выплата дани, утверждение трансильванских правителей султаном, контроль империи над военными делами и внешней политикой. Тем разительнее оказались различия между историческими судьбами Трансильвании и румынских княжеств во времена турецкого владычества. Если в 16 веке уделом Валахии и Молдавии было жалкое прозябание, а в 17 - далеко не полная и недолговечная эмансипация, то Трансильвания в это время стала крепким и жизнеспособным государством, которому во многих случаях удавалось успешно утвердить свою самостоятельность перед лицом турецких владык.

Ежегодная дань с нее в течение полутора веков зависимости составляла 15 тыс. золотых, причем, сравнивая ее с приведенными выше цифрами податей с Валахии и Молдавии, не стоит забывать еще и о том, что трансильванская экономика была заметно сильнее. Для завоевателей Трансильвания была нелегкой добычей. Со времени первых набегов турок в конце 14 века там активизировалось строительство оборонительных сооружений, которое весьма энергично продолжалось на протяжении следующих двух столетий.

В последующие два века возросли как потребность в усилении защиты, так и возможности для этого. Экономический подъем Венгрии в 16 веке продолжался, несмотря на турецкие нашествия и испанскую конкуренцию на рынке драгоценных металлов. Спрос растущих западноевропейских городов на продукцию венгерского животноводства стабильно увеличивался, и в течение нескольких десятилетий это обстоятельство толкало вперед венгерскую экономику и позволяло сохранять благосостояние страны даже в ухудшавшейся военно-политической обстановке. Мощными стенами обносились немецкие города и центры секейских областей, возводили себе замки венгерские аристократы. Более того, в саксонских областях даже деревни обзаводились собственными укреплениями – их экономический потенциал позволял возведение таких сооружений, о которых румынские сельские общины и не мечтали.

Причем речь не шла только о строительстве суровых и неприступных стен. Внутри укреплений было много такого, что стоило защищать. Некоторые замки венгерских аристократов, такие, как резиденция Яноша Хуньяди в Хунедоаре, являются настоящими архитектурными шедеврами. В городах – причем не только больших и богатых Брашове, Клуже и Сибиу, но и в более скромных Медиаше и Сигишоаре – сооружаются готические соборы украшенные многими произведениями искусства, красиво и основательно строятся частные дома в сменяющих друг друга в Европе стилях готики, ренессанса и барокко. В саксонских деревнях внутри укреплений также строятся соборы, во многих случаях не уступающие городским ни по размеру, ни по красоте. Многие из этих памятников отлично сохранились до нашего времени, донося до нас представление о благополучии, независимости и уверенности в себе трех трансильванских народов-сословий – венгров, саксов и секеев.

Социальный и политический строй этой дальней окраины западной цивилизации повторял многие черты наиболее развитых областей Европы, что в 16 веке нашло подтверждение в идеологических предпочтениях жителей страны. Бунт против католической иерархии, поиск новых форм и интерпретаций христианства, дорогу которым открыла европейская реформация, пришлись по душе свободолюбивому народу Венгрии. Саксонские города Трансильвании уже начиная с 1520-х годов приняли лютеранство. Несколько позже среди венгерского дворянства широкое распространение получил кальвинизм. К 1580-м годам протестантами были не менее 80% населения Венгрии. В Трансильвании, с ее сильными немецкими городскими общинами и многочисленным мелким дворянством, к тому же неподконтрольной католическим Габсбургам, процент протестантов среди венгерского и немецкого населения был, скорее всего, еще выше. Обретя свободу веры, народ продолжал создавать новые религиозные сообщества, все более радикально пересматривавшие старые догмы. Князь Янош Жигмонд лояльно относился к религиозному новаторству и сам интересовался им. Под конец жизни он примкнул к радикальному протестантскому течению антитринитариев.

Религиозные перемены происходили мирно, без войн и гонений за веру, что было совершенно не похоже на общеевропейский подход той эпохи. С 1530-х годов Габсбурги начали преследования немецких протестантов, что стало толчком к ожесточенным религиозным войнам, продолжавшимся более ста лет и приведшим к жестокому опустошению и упадку Германии. Вскоре после этого начались войны католиков и гугенотов во Франции, которые запомнились, прежде всего, всеобщим избиением протестантов в 1572 г. в Варфоломеевскую ночь – событием, которое на многие века стало символом религиозной нетерпимости и жестокости. Борьба за истинную веру вдохновляла участников шедшей как в Европе, так и в самых отдаленных уголках мира войны между принявшими протестантскую веру Англией и Голландией и стремившейся подавить врагов католичества Испанией.

Но Венгрия жила под угрозой порабощения могучей и беспощадной мусульманской деспотией, что делало выяснение противоречий между христианскими конфессиями с помощью оружия непозволительной роскошью. Правда, может показаться странным, почему находясь в столь сложном и опасном положении, страна вообще пошла на такую авантюру, как смена веры. Видимо венгры слишком ценили свою свободу, чтобы ограничивать ее даже в условиях опасности. Поэтому было найдено другое решение, поразительно смелое для тех пронизанных религиозной нетерпимостью времен – проведение в жизнь, хотя и с ограничениями, принципа свободы совести.

В 1568 г. трансильванский парламент на заседании в Торде принял закон о свободе и равноправии для четырех «признанных» христианских конфессий – католичества, лютеранства, кальвинизма и антитринитаризма. Конечно, это решение не являлось истинным признанием религиозной свободы. Утверждение списка допускаемых трактовок христианства создавало основу для пресечения создания новых учений и сект. Не могло идти речи и о признании равноправного положения религии низшего сословия страны – православия. Но в Европе тех времен, где «не та» вера повсюду служила поводом для притеснений, изгнаний, убийств, где самые передовые нации лишь подходили к принятию похожих решений, трансильванский закон предвещал более свободное будущее для всего человечества.

К концу 16 века Трансильвания все больше ощущала уверенность в своих силах, к тому же она являлась наиболее независимой из венгерских территорий. Это породило мечту о том, что именно карпатское княжество может стать базой для освобождения и объединения Венгрии, вдохновлявшую правящий класс страны на проведение самостоятельной и амбициозной политики.

После смерти в 1571 г. князя Яноша Жигмонда парламент избрал трансильванским князем Иштвана Батори. Однако новый правитель вскоре был избран королем Польши. Но и в его отсутствие парламент управлял страной вполне эффективно. Относительная демократичность социальной структуры края наряду с осознанием уязвимости его положения способствовали созданию прочной и стабильной центральной власти без перехода от сословной олигархии к абсолютизму. Трансильванцы смогли таким образом решить задачу, оказавшуюся непосильной для остальной Венгрии и Польши, правда, лишь на короткий срок. И для окончательного формирования такой системы страна должна была пройти через нелегкие испытания.

Бедствия, постигшие Венгрию после Мохача, долго обходили Трансильванию стороной, но до бесконечности так продолжаться не могло. Пятнадцатилетняя война затронула ее самым серьезным образом. В 1595 г. трансильванский князь Жигмонд Батори (сын племянника Иштвана Батори, избранный на этот пост трансильванским парламентом четырьмя годами раньше) примирился с германским императором Рудольфом и заключил с ним союз против турок. Трансильванская армия сражалась с турками при Джурджу и Мезекерестеше. Вторая битва открыла полосу неудач для антитурецкой коалиции. Предпринятые в 1597, 1602 и 1603 гг. попытки отбить у турок Буду оказались неудачными, в то же время войска Османской империи взяли Эгер (1596 г.) и Канижу (1600 г.). Первоначальное воодушевление сменяется разочарованием, а затем и желанием выйти из затянувшейся и принявшей неблагоприятный оборот игры.

К тому же союз с Габсбургами является для княжества слишком противоречивым шагом. Если турки признают его ограниченный суверенитет, то Габсбурги, исходя из давнего соглашения с Яношем Запольяи, стремятся включить область в состав своих владений. Такой шаг означает воссоединение большей части венгерских земель. Это является несомненным благом, но трансильванцы привыкли к независимости и либеральному политическому режиму, они опасаются абсолютистских устремлений немецкой династии. А турецкий сюзеренитет начинает казаться приемлемым условием сохранения независимости. В 1599 г. правителем княжества избирается Андраш Батори, который ищет пути примирения с Турцией.

Но Германская империя наносит ответный удар руками Валахии, что приносит в Трансильванию войну и власть румын. Вполне естественно, что правление князя, единого по крови и по вере с низшим слоем населения страны, для высших сословий было весьма опасным. Оскорбительными для большинства венгров были и предлагавшиеся Михаем поправки к тординскому закону о веротерпимости. Новый правитель Трансильвании хотел бы внести в него вполне логичное и соответствовавшее духу этого документа дополнение – о признании равноправия православной веры румынского большинства населения области. Но подобный шаг противоречил бы конкретной политической сущности принятых в Торде решений, направленных на консолидацию единства трансильванских венгров, немцев и секеев против любой угрозы, включая изменение положения румынских крестьян.

К тому же этим предлагаемые поправки не ограничивались. Михай Храбрый радел за интересы православия, но сторонником религиозной свободы он не являлся. Православный князь Валахии предложил убрать из числа признанных религий радикальные направления протестантизма – кальвинизм и антитринитаризм. А первая из двух конфессий успела к тому времени стать верой большинства трансильванских венгров. Поэтому «политический класс» Трансильвании быстро объединился против подобной угрозы. В 1600 г. Михай был низложен и на княжеский престол вернулся Жигмонд Батори. Вопрос о румынском господстве в Трансильвании был надолго снят с повестки дня, но самые тяжелые испытания были впереди.

В 1601 г. армия Габсбургов атаковала княжество. Разгром армии Батори дал Габсбургам возможность включить Трансильванию в состав своих владений. Область лишилась независимости и перешла под управление имперской администрации.

К тому времени ресурсы участников Пятнадцатилетней войны были близки к истощению. И Германия и Турция направляли в Венгрию все больше войск, которые год за годом подвергали страну опустошениям. Эта участь не миновала Трансильванию - наемники Габсбургов грабили княжество, опустошая сельскую местность, налагая на города непосильные контрибуции. В еще недавно процветавшей стране настал голод.

Не привыкшие к подобному обращению трансильванцы ответили на оккупацию и грабеж восстанием. В октябре 1604 г. в прилегающей к Трансильвании области Бихар габсбургские наемники атаковали владения обвиненного в уклонении от уплаты налогов венгерского магната Иштвана Бочкаи. В ответ последний решил выступить против Габсбургов. Социальной опорой восстания стали гайдуки – солдаты венгерских вспомогательных войск, набиравшиеся из крестьян и других представителей низших сословий. Территориальной базой стала Трансильвания, как область наименее доступная для немецких войск. Направленная туда Габсбургами армия, даже одержав несколько побед, была вынуждена отступить перед лицом всеобщей поддержки повстанцев населением области. В феврале 1605 г. независимость Трансильвании была восстановлена, Бочкаи был избран князем.

Первоначально он мечтал об освобождении от власти Габсбургов не только Трансильвании, но и всей Венгрии. Армия Бочкаи вступила в северо-восточную Венгрию, где он также был признан правителем. Драматизм положения повстанцев заключался в том, что, выступая против одного иностранного поработителя, они не могли не способствовать успехам другого. Пользуясь разбродом в Венгрии, турки осенью 1605 г. вновь захватили Эстергом. Более этого Бочкаи поспешил заявить о возвращении Трансильвании к положению вассала Османской империи, а султан в ответ прислал ему венгерскую корону. Но предводителя венгерского восстания перспектива захвата власти в королевстве ценой его подчинения туркам, похоже, испугала, так что, приняв от султана корону, он заявил, что это не более чем личный подарок.

Затем Бочкаи вступил в переговоры с эрцгерцогом Матиасом Габсбургом, не претендуя на признание королем, но все же выступая в качестве не только князя Трансильвании, но и представителя всех венгров. В июле 1605 г. стороны пришли к соглашению, по которому Габсбурги гарантировали соблюдение имущественных, религиозных и политических прав венгерского дворянства. Габсбургское правление на венгерских землях, находившихся под властью династии до восстания, восстанавливалось, а Трансильвания признавалась независимой (разумеется, от Габсбургов, но не от турок).

Венгерское восстание окончательно подорвало способность Германии и Венгрии вести войну против османов. Более того, заключение мира с Турцией было одним из условий договора Иштвана Бочкаи и Габсбургов. Мирный договор, подписанный 11 ноября 1605 г. в Житватороке, положил конец одной из самых упорных и тяжелых войн в истории Юго-Восточной Европы. Многолетние боевые действия в центральной Венгрии привели к глубокому упадку страны. Во многих областях количество крестьянских хозяйств уменьшилось по сравнению с довоенным уровнем на 60 – 70%. В обстановке послевоенной разрухи в Венгрии началась чума, опустошавшая ее в течение большей части 17 века. Экспортный потенциал страны был подорван, и ее место на западноевропейских рынках заняли польские конкуренты.

По контрасту с громадными демографическими и экономическими потерями политический результат войны был до смешного мал. Турки отказались от требования к Габсбургам отправлять в Константинополь дань за находящиеся вне османской власти области Венгрии, а также согласились в официальной переписке именовать своих противников римскими императорами, а не венскими королями как раньше.

Сопротивление румынам и немцам придало трансильванскому обществу дополнительную энергию. Несмотря на опустошения 1599 – 1604 гг. Трансильвания сохранилась на порядок лучше, чем центральная Венгрия. Помогло и то, что революция Бочкаи имела немаловажную социальную составляющую. Сражавшиеся за него гайдуки получили в Трансильвании 10 000 земельных участков. Это создало значительный слой населения, обязанного своим благополучием трансильванскому государству и его правителям, а, следовательно, способного обеспечить им надежную поддержку, составить основу для сильной и преданной армии. В результате этой меры Трансильвания в еще большей степени стала страной мелких и средних собственников, того класса, который способен обеспечить экономическую и политическую стабильность государства.

Бочкаи умер вскоре по завершении восстания – в 1606 г. С 1606 по 1613 г. Трансильванией правил Габор Батори. Его правление оказалось неудачным. Жестокая война 1611 – 1612 гг. с Валахией завершилась поражением Трансильвании и дала туркам возможность посадить более послушных им правителей и в Трансильвании, и в Валахии, и в Молдавии. Впрочем, для первой эта перемена оказалась благоприятной. Новый князь Трансильвании Габор Бетлен был выходцем из древнего дворянского рода, бежавшего в Трансильванию из комитата Темешвар после захвата последнего турками. Он быстро сделал карьеру, в тридцать с небольшим лет поднявшись до положения советника князя Габора Батори, которого сам же и сверг с престола опираясь на турецкую поддержку. Турецкую помощь пришлось оплачивать не только отказом от попыток захватить Валахию, но и уступкой некоторых трансильванских территорий. При этом политика в отношении Валахии была пересмотрена Бетленом весьма мудро – взамен агрессии был предложен союз, который после заключения в 1618 г. соответствующего договора продержался несколько десятилетий.

Новый князь сумел добиться эффективной централизации власти. Был налажен более строгий сбор налогов, введена государственная монополия на ряд важных отраслей внешней торговли, поощрялось развитие горных разработок и ремесел, в результате чего доходы казны значительно возросли. На эти деньги была создана относительно большая по масштабам Трансильвании армия (15 000), набранная в основном из гайдуков и секеев. Наличие значительных доходов и сильной армии сделало Трансильванию достойным игроком в большой игре, начинавшейся в Европе.

Важнейшей причиной Тридцатилетней войны стали, как представляется, те выводы, которые Габсбурги сделали из итогов Пятнадцатилетней войны с Османской империей. Бесчисленные кампании, которые Венгрия, а затем Германия вели против турок заканчивались неудачей, хотя на первый взгляд, вместе взятые эти европейские страны были не слабее мусульманской империи. Отсюда следовал вывод, что единственный шанс одолеть ненавистных захватчиков заключается в том, чтобы заставить вольное европейское дворянство и бюргеров выступать в поход по первому слову правителя и платить налогов столько, сколько прикажут. Для этого было необходимо создание централизованной администрации, регулярной армии, ограничение политических прав и прекращение религиозного разброда.

С 1618 г. власть во владениях Габсбургов начала переходить к эрцгерцогу Фердинанду Штирийскому – фанатичному католику и приверженцу абсолютной монархии, то есть человеку, готовому воплотить в жизнь выводы, следовавшие из многовекового опыта безуспешного противостояния Османской империи. Восстание чешских сословий, не согласных с устремлениями Фердинанда, в 1618 г. положило начало Тридцатилетней войне.

Трансильвания была естественным союзником Чехии в силу и религиозных и политических обстоятельств. Сам Бетлен был кальвинистом, во внутренней политике строго придерживался установленного в Трансильвании принципа веротерпимости, а во внешней стремился отнять у Габсбургов власть над Венгрией и остановить поощряемую ими католическую реакцию. Осенью 1619 г. трансильванская армия начала наступление на владения Габсбургов в Венгрии, оказавшееся успешным и завершившееся под стенами Вены. Этот поход обеспечил Бетлену достаточно сильные позиции в Венгрии, и в августе 1620 г. его мечта сбылась – венгерский парламент избрал трансильванского князя королем.

Вскоре за этим, однако, последовала роковая случайность. В первые дни ноября 1620 г. войска, направленные Бетленом на помощь чехам опоздали. Армия чешских сословий была разбита имперскими силами в сражении у Белой Горы. Чешские мятежники сдались, их страна подверглась жестоким репрессиям, и из управлявшегося сословными собраниями свободного государства превратилась в контролируемую централизованной администрацией провинцию империи Габсбургов. Если бы армия Бетлена подошла вовремя, история династии Габсбургов могла бы закончиться гораздо раньше.

После разгрома Чехии большая часть венгерского дворянства решила не испытывать судьбу и перешла обратно к Габсбургам. В последующие десятилетия под влиянием пропаганды иезуитов и других монашеских орденов начинается возвращение живших во владениях Габсбургов венгров к католичеству. А Бетлен продолжал сражаться за протестантскую веру. Хотя противник был сильнее, трансильванская армия продемонстрировала свою высокую боеспособность, отбив наступление имперских сил в 1621 г., а затем проведя две в целом успешные кампании в 1623 и 1626 г. Трансильванский князь был не в силах победить Габсбургов, но и их вооруженные силы не могли одолеть армию его небольшой страны. Мирный договор, впервые заключенный в 1621 г., а затем два раза подтверждавшийся по окончании очередных военных кампаний был выгодным и почетным для Трансильвании. Хотя Бетлен и отказался от венгерской короны, он получил от империи обширные области в восточной и северной Венгрии, были в очередной раз подтверждены свободы венгерского дворянства.

Борьба далекого карпатского княжества позволила европейским протестантам собраться с силами и продолжить войну. В эти годы Трансильвания стала ценным союзником для нескольких европейских государств, с которыми ее объединяли общая приверженность протестантской вере и общие католические враги – Голландии, Англии, Швеции. Само княжество в чем-то было похоже на эти страны – и наличием сильных парламента и местного самоуправления, и религиозной свободой, и значительной ролью буржуазии, а в какой то степени и стремлением развивать образование и науку.

В 1622 г. Бетлен создал кальвинистский колледж в своей столице Дьюлафехерваре. Многие трансильванцы направлялись учиться в Англию и Голландию. В свою очередь во владениях Бетлена находили приют немецкие протестантские богословы и ученые, бежавшие от ужасов тридцатилетней войны. Впрочем, католикам тоже никто не мешал жить и работать в княжестве. Не подвергались преследованиям и новые христианские секты. Логическим продолжением религиозной терпимости было поощрение научных исканий. Княжество производило самое благоприятное впечатление, будучи островком мира, свободы и благополучия между разоряемой войной Германией и порабощенными турками Балканами. В эти годы Трансильвания получила название «сказочной страны».

Хотя о равноправии православия речи по-прежнему не заходило, Бетлен вынашивал другой революционный для трансильванского общества проект – постепенно уравнять румын в правах с другими нациями-сословиями путем их обращения в кальвинизм. Родившаяся в городах Запада идеология вряд ли могла быстро пустить корни среди народа, имевшего совсем иной исторический опыт. Так что план не получил значительного развития и после смерти Бетлена был заброшен по вполне объяснимой причине заинтересованности верхушки трансильванского общества в сохранении религиозных барьеров между ней и подчиненным большинством населения.

Все успехи были возможны только при том условии, что Бетлен никогда на забывал о нависавшей над его родиной тени восточной империи. Хотя, возможно, что конечной целью своей политики он считал освободительную войну объединенной Венгрии против Турции, в течение всего правления он вел себя с султанами исключительно лояльно. В свою очередь, Османская империя была заинтересована в войне, которую вела Трансильвания, поскольку таким образом наносился удар по основному противнику турок – Габсбургам, поддерживалась смута и религиозная вражда, мешавшие объединению Европы против Османской империи. Получилось, что неформально сложился направленный против католической Европы парадоксальный союз примитивной восточной деспотии и прокладывавших путь в новую эпоху буржуазных протестантских государств. Трансильвания также была частью этого союза, только ее судьба в корне отличалось от положения Англии или Голландии. Трансильванцы могли сколько угодно стремиться быть похожими на своих западных единоверцев и даже достигать в этом заметных успехов, но султаны и визири из Константинополя держали их на поводке, который в любой момент мог быть укорочен или вовсе заменен на клетку.

Бетлен умер в 1629 г. Новым князем парламент избрал Дьердя Ракоши, осторожного политика, стремившегося сохранить благоприятное положение страны. При перемене власти Габсбурги забрали у Трансильвании завоевания Бетлена на северо-востоке Венгрии, и она не стала возражать, поскольку обстановка на фронтах Тридцатилетней войны складывалась в пользу империи. Осторожность нового правителя обеспечила стране длительный период мира и процветания. В 1630 – 40-е годы Трансильвания достигла вершины своего экономического развития в период независимости.

Союз с Валахией поддерживался и укреплялся. Боязнь турецкой немилости и внутреннее спокойствие в обоих государствах служили залогом от проведения Трансильванией политики с позиции силы, так что ведущая роль более сильного венгерского княжества постепенно утверждалась в обстановке мира и стабильности.

Между тем, обстановка в Европе к началу 1640-х годов изменилась не в пользу Габсбургов. Положение Германской империи на этот раз было хуже, чем в начале Тридцатилетней войны. Если тогда их противником была одна мятежная провинция, теперь армии сильнейших держав того времени – Франции и Швеции – подходят все ближе к австрийским оплотам Габсбургов, оставляя у себя в тылу разоренные и разобщенные немецкие земли. В 1644 – 1645 гг. трансильванцы вновь присоединяются к антигабсбургской коалиции, подписывают соглашения о союзе со Швецией (1643 г.) и Францией (1645 г.) и совместно с валахами (впервые в истории страны румынские войска заходят так далеко в центр Европы) проводят успешную кампанию в северной Венгрии и Моравии.

Мечта о венгерской короне для трансильванских князей вновь казалось близкой к воплощению в жизнь, и тогда в Константинополе сочли, что процесс усиления Трансильвании зашел слишком далеко. Дракон, казавшийся дремлющим в течение нескольких десятилетий, зашевелился. Из турецкой столицы пришел приказ прекратить наступление, и смело творившие европейскую политику трансильванцы подчинились воле своего азиатского владыки. Это решение продлило золотой век Трансильвании еще на полтора десятилетия.

Тем не менее, в качестве победителя Ракоши вновь получил венгерские земли, ранее уступленные Бетлену, только теперь с гарантией постоянной принадлежности их княжеству, вне зависимости от смены его правителей. В 1648 г. Ракоши вместе с ведущими правителями Европы подписал Вестфальский договор, положивший конец Тридцатилетней войне. С точки зрения продолжения борьбы против турок ее итоги были абсолютно не обнадеживающими. Если раньше Германия все-таки была единым государством, хотя и с очень слабой центральной властью, теперь существование так называемой «Римской империи немецкого народа» сделалось формальностью. Немецкая территория была разделена между несколькими самостоятельными государствами, большинству из которых до турок не было никакого дела. Ресурсы, которыми теперь могли располагать Габсбурги, уменьшились. Тем удивительнее было то, что реванш Европы последовал относительно скоро.

Для Трансильвании время завершения тридцатилетней войны было моментом ее наибольшего подъема, но четко обозначились и пределы возможностей княжества. Турция после нескольких десятилетий молчания, напомнила, кто является хозяином. С другой стороны, западный горизонт для протестантской Трансильвании был закрыт католическими Польшей и владениями Габсбургов. Конечно, были сильные и богатые протестантские союзники на противоположном конце Европы, но их от Трансильвании отделяла геополитическая пропасть. У наций, выросших и разбогатевших в удобных убежищах островов и побережий, не было достаточно желания (да и вряд ли хватило бы сил) помочь союзникам и единоверцам, неожиданное появление которых в темном и таинственном углу Европы стало приятным сюрпризом в первые годы Тридцатилетней войны. Их пути, сойдясь на короткий срок, вновь расходились на долгие века.

Противоречия между собственными достижениями и замкнутостью окружающего геополитического пространства сделали внешнюю политику княжества более нервной и авантюрной. Такая перемена произошла с восшествием на престол в 1648 г. Дьердя Ракоши II. Правитель энергично занялся поиском новых союзников, сплочение которых вокруг Трансильвании могло изменить баланс сил в регионе в пользу последней. Наиболее легкой и очевидной целью были румынские княжества. Если Ракоши I не трогал проводившего антитрансильванскую политику молдавского князя Василе Лупу, Ракоши II совместно с валашскими союзниками вторгся в Молдавию и в 1653 г. и сверг неугодного правителя. Тогда же более зависимый и управляемый человек был поставлен у власти в Валахии. Союз Трансильвании с Валахией и Молдавией начал перерастать в конфедерацию, которая при более благоприятных обстоятельствах могла бы превратиться в государство, объединяющее в своих границах всех румын. Другое дело, что центром объединения была область, управляемая венграми. Поэтому тот эпизод румынской истории в современной Румынии, как правило, особо не выделяется, хотя трансильванская гегемония была явлением более длительным и основательным, нежели эффектный, но эфемерный захват власти в Трансильвании и Молдавии Михаем Храбрым.

Османская империя, занятая в тот момент трудной войной с Венецией на Средиземном море, ничем не ответила на опасное укрепление единства своих вассалов. Другое дело, что два румынских княжества были слишком слабы, чтобы коалиция с ними могла изменить соотношение сил в регионе в пользу Трансильвании. Но вскоре открылись более заманчивые перспективы. В 1656 г. наступило междуцарствие в Польше, и Ракоши предложил свою кандидатуру на польской престол. У трансильванцев имелся вдохновляющий прецедент в виде избрания королем Польши Иштвана Батори. Проект вдохновил и аристократию Габсбургской Венгрии, которая не позволила императору вмешаться с целью воспрепятствовать осуществлению польских планов трансильванского князя.

Хуже обстояло дело с согласием самих поляков. Если католик Батори был воспринят положительно, то кальвиниста Ракоши поляки выбирать своим правителем не желали. Тем более что его союзниками были шведы, в то время являвшиеся злейшими врагами Польши. Появление в начале 1657 г. на польской территории сопровождаемого трансильванской армией Ракоши было воспринято поляками как агрессия и князю пришлось вести войну с народом, который он хотел бы видеть среди своих союзников.

В 1656 г. великим визирем Турции был назначен Мехмед Кепрюлю – энергичный государственный деятель, мечтавший о возрождении пошатнувшегося турецкого могущества. Летом 1657 г. ему удалось разбить долгое время господствовавший на подступах к Константинополю венецианский флот. Теперь врата ада были готовы разверзнуться перед Трансильванией.

Султан приказал Ракоши отказаться от похода в Польшу, но тот проигнорировал его волю. В разгар польской кампании из Константинополя пришел указ о смешении князя с престола. Трансильванский парламент вначале послушался Османскую империю и сместил князя. Ракоши устремился из Польши назад в свои бывшие владения, покинув армию, которая на обратном пути была разбита татарами. Тем не менее, самому Ракоши удалось в 1658 г. с помощью дворянства Габсбургской Венгрии вернуть трансильванский престол. Османская империя стала готовить силы для вторжения в непослушное княжество.

В 1658 г. 120-тысячная турецкая армия пересекла границу Трансильвании. Зная о неодолимой силе империи, княжество несколько раз уступало различным турецким требованиям, но оно ценило свою свободу и за последние десятилетия привыкло быть сильным и значительным. Поэтому в момент угрозы своему существованию Трансильвания дала бой. Трансильванцы хорошо умели сражаться, страна изобиловала укреплениями и природными убежищами. Следуя союзному договору, два раза – в 1658 г. и 1659 г. - вступала в войну Валахия. Но продержаться сколько-нибудь долго валахам не удалось. К концу 1659 г. Трансильвания осталась без союзников.

22 мая 1660 г. турки одержали решающую победу над трансильванцами при Сасфенеше (Жилэу). От ран, полученных в этом бою, умер и последний из великих князей Трансильвании Дьердь Ракоши II. Начиная с 14 века Трансильвания не раз становилась жертвой турецких набегов, однако большие войны империи до сих пор обходили ее стороной. Но теперь процветающие сельскохозяйственные районы и богатые города стали добычей завоевателей, в течение нескольких лет истреблявших население страны и разрушавших ее экономику. Сопротивление продолжалось до начала 1662 г., когда турки окончательно разбили трансильванцев, сражавшихся под предводительством нового князя Яноша Кемени.

Сама разгромленная Трансильвания не смогла бы противодействовать созданию на ее территории новой турецкой провинции, но если в 16 веке турки помешали Габсбургам захватить страну, то теперь ситуация повторилась в обратном порядке. Если вначале империя спокойно и видимо с немалым злорадством наблюдала за бедствиями принесшего ей много неприятностей княжества, то когда турки захватили Трансильванию, вступилась за ее независимость, желая сохранить буферную зону. Уставшая от борьбы с отчаянно сопротивлявшимся княжеством, Турция не была готова к большой войне и согласилась оставить статус Трансильвании неизменным. Разгром непослушного карпатского вассала стал последним крупным завоеванием Османской империи на Западе. Последовавшие вскоре события показали, что развитие Европы уже необратимо меняло баланс сил, так что туркам придется забыть о завоеваниях в католических и протестантских странах и серьезно задуматься над тем, как вообще уберечь европейскую часть своей империи. Просто маленькому карпатскому государству, слишком далеко зашедшему в своем религиозном и политическом новаторстве и оставшемуся в одиночестве, сильно не повезло.

Трансильвания получила передышку от евразийского геополитического кошмара, вызванную равновесием сил между Турцией и немецко-венгерскими владениями Габсбургов. И отлично использовала представившиеся ей возможности. Но все оказалось напрасно. Хоть и отсталая, но имевшая в своем распоряжении неизмеримо большие ресурсы, восточная деспотия прервала восхождение одного из своих вассалов к вершинам европейской цивилизации. Драма порабощения расширивших пределы своей свободы, вырвавшихся вперед в развитии, но слишком маленьких и слабых народов, соседними деспотиями еще не раз повторится на восточном рубеже Европы.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности