Румынская революция 1989 года. Часть 2

В 11.15 утра 22 декабря 1989 г. толпа революционеров появляется у ворот только что передавшего указ о чрезвычайном положении телевидения. Им приходится стоять около часа – телевизионное начальство все еще не уверено в исходе. Только когда силовики объясняют ему, что они больше не защищают Чаушеску, революционеры входят в здание телевидения и едва ли не в момент взлета вертолета выходят в прямой эфир. Еще трудно сказать, что было событием более потрясающим – бегство диктатора или новая картинка на экране. После десятилетий лицезрения фигур в пиджаках и при галстуках с постными лицами говоривших скучные вещи, перед миллионами людей по всей стране – от имевших основания ждать больших перемен жителей Бухареста, до ни о чем не подозревавших обитателей тихих карпатских долин – предстали искренне взволнованные люди в свитерах.

- Бог повернулся лицом к румынам! Диктатура пала! - объявили народу актер Ион Карамитру и поэт Мирча Динеску.

Помимо этого они мало что могли сказать. Впереди была неизвестность.

Но в тот момент таких слов было достаточно. В считанные мгновения та (несомненно, большая) часть населения, которая все еще была объята страхом, бояться перестала. Во множестве больших и малых городов возникшие как из-под земли отряды гражданских активистов занимают присмиревшие и опустевшие уездкомы и горкомы РКП. Грозная и всемогущая, четырехмиллионная Румынская коммунистическая партия не уходит в оппозицию, она просто исчезает. В течение одного дня.

А центр власти сделался центром безвластия. Охваченная радостной эйфорией толпа рассматривает покинутые кабинеты бывшего ЦК, спорит о будущем страны, кое-что, конечно, крадут, но большого погрома не происходит. Любой желающий может выступить с любимого балкона Чаушеску перед сотнями тысяч людей стоящих на площади. В коридорах власти революционеры отлавливают премьер-министра и заставляют его заявить с балкона об отставке.

В здании ЦК появляется Илие Вердец, работавший у Чаушеску главой правительства за несколько лет до революции. Он считает своим долгом спасти погибший режим, поэтому созывает совещания в тех кабинетах, где толпится не очень много революционеров, пытается собрать сторонников, связаться с силовиками. Никто его не слушает, всем ясно, что время такого человека ушло. Петре Роман, вошедший в оплот власти в первых рядах революционеров, тоже пытается наладить руководство, но как это сделать непонятно. У профессора, принимавшего участие в протестах с самого их начала в столице, конечно, есть заслуги, но существуют и другие достойные люди, рисковавшие жизнью на бухарестских улицах. Почему руководить должен именно он?

Многие из свергавших коммунистов и разрушавших империи в 1989 – 1991 годах стран знали очень резкие смены политического строя, но румынская ситуация была уникальной. Власти не было никакой. То есть почти никакой.

Созданная Кузой румынская армия нового времени не раз терпела поражения, но ни при каких, даже самых тяжелых передрягах не распадалась изнутри (как, например, в России в 1917 г.). Сохраняет она единство и дисциплину и 22 декабря. Стэнкулеску после бегства Чаушеску срочно переезжает из охваченного анархией бывшего ЦК в министерство обороны. В 13.30 он передает войскам указание подчиняться только приказам министра обороны. То есть, если откуда-то появится и начнет качать права верховный главнокомандующий – посылать его куда подальше. В этот момент ставится точка в процессе отстранения Чаушеску от власти. Фактически, Румынией управляет Стэнкулеску. Правда, легитимность этой власти, мягко говоря, сомнительна. Генерал командует армией на основании устного указания бежавшего диктатора.

А что же этот последний. Вертолет со свергнутой четой летит к Чаушеску на дачу, на озеро Снагов. Сообщения о том, где находится обещанный Стэнкулеску резервный командный пункт, так и не приходит. Из Снагова свергнутый генеральный секретарь пытается дозвониться до командующих военными округами, и получает заверения о верности из города Питешть. Николае и Елена снова грузятся в вертолет, прихватив из Снагова два чемодана. Что в них было – просто смена одежды или припасенные на черный день ценности – так и осталось неизвестным.

Вертолет летит в Питешть, но в это время только что взявший на себя всю полноту командования армией Стэнкулеску объявляет воздушное пространство Румынии закрытым для полетов. Генерал жаждет окончательно избавиться от своего бывшего начальника, сбив его вертолет. Но кто-то из его подчиненных жалеет пилота и сообщает ему, что дальше лететь не стоит. Николае и Елена приземляются около Тырговиште. Остается единственное средство добраться до Питешть – выйти на трассу и заняться автостопом. Останавливается, похоже, вначале не поняв, кто именно голосует на обочине, местный врач по фамилии Дека.

Двое охранников свергнутых правителей садятся в другую остановленную машину. Но к тому времени они приходят к пониманию, что служить Чаушеску больше не стоит, и просят шофера отстать и повернуть в другом направлении. И доктору Деке тоже не хочется возить свергнутого диктатора, так что он рассказывает Николае и Елене, что его машина сломалась. А что делать, изделие то с заводов социалистической Румынии! Несчастное изгнанное семейство ловит другую машину, которая таки увозит их в Тырговиште. Туда чета Чаушеску приехала уже без чемоданов из Снагова, скорее всего забытых в багажнике машины доктора Деки. Вскоре последний исчезает из Тырговиште в неизвестном направлении. Что-то ценное в чемоданах, похоже, было.

Директор Издательства технической литературы не лез под пули на Университетской площади 21 декабря, не собирал демонстрантов на заводах в ночь на 22 декабря. В то утро будущий лидер румынской революции как обычно пришел к себе на работу. Но он был общительным человеком, имевшим много знакомых, поэтому сумел получить полезную информацию о происходящем, а вскоре увидел из окна своего офиса толпы народу, идущие свергать власть.

Ион Илиеску родился в 1930 г. Его отец был коммунистом-подпольщиком, умершим в тюрьме, что при власти коммунистов обеспечило Илиеску отличные возможности для карьеры. Правильным стартом карьеры в то время являлась учеба в Москве, что он и сделал в 1950 – 1954 гг. В СССР коммунистические убеждения румынского комсомольца должны были закалиться, но получилось не совсем так. Советскими студентами в те годы были люди, видевшие страну и общество, раздавленные всемогущим государством, и мечтавшие о более гуманном социализме. Такая атмосфера подействовала и на Илиеску – он сделал успешную партийную карьеру, но заслужил репутацию либерала среди коммунистов.

Это помогло будущему лидеру революции во времена румынской оттепели, когда он добрался до поста министра по делам молодежи, и помешало, когда Чаушеску решил, что страну лучше заморозить. С 1971 г. начинается медленный, но верный путь вниз – глава уездного парткома Тимишоары, потом Ясс, а с 1984 г. – директор Издательства технической литературы, откуда он и начал обзванивать своих знакомых утром 22 декабря.

Знакомых было много – среди них подписант «письма шести» Брукан, группа старых военных во главе с Николае Милитару (это не совпадение, человек взял такую фамилию при поступлении в военное училище, чтобы никто не сомневался в его преданности избранной профессии), давно уволенных Чаушеску за то, что учились в СССР, сохраняли тесные связи со «старшим братом» и возможно шпионили в его пользу. Считалось, что эти люди составляли просоветскую оппозицию в партии, но единственным их делом стало организованное Бруканом подписание «письма шести». Илиеску и Милитару до того момента, как разразилась революция, на рожон не лезли, и, тем не менее, поскольку «старшего брата» по старинке все еще боялись, имена этих людей были в румынской элите на слуху, и многие считали их единственно возможными преемниками Чаушеску. Почти все в просоветской группе были люди глубоко пенсионного возраста, перед которыми 59-летний Илиеску имел естественное преимущество.

В 13.45 у Стэнкулеску, пятнадцать минут назад отобравшего остатки власти у скитающегося по дорогам в окрестностях Тырговиште Чаушеску, раздается звонок. Директора издательства беспрепятственно соединили с фактическим руководителем государства. Состоялся разговор, после которого Илиеску покинул свою издательскую ссылку и поехал на телевидение.

Там он застает прибывшего из занятого повстанцами бывшего ЦК Романа. Последний знаком Илиеску, а особенно хорошо Брукану. В первую очередь благодаря отцу Петре – Вальтеру Роману, ветерану международного коммунистического движения, занимавшему важные посты в Румынии в 1950 – 60-е годы. Родившийся в 1946 г. Роман-младший, похоже, с самого начала иллюзий относительно коммунизма не питал – он избрал научную карьеру, которой оставался верен до свержения коммунистов. Революция застала Романа в должности заведующего кафедрой политехнического института.

В 15.30 Илиеску и Роман уже в министерстве обороны. Армия и госбезопасность, отвергшие Чаушеску, но не готовые принять какого-нибудь вышедшего из народа революционера или диссидента в качестве главы государства – Илиеску, либеральный коммунист – Роман, один из предводителей революционеров, но не чужой и для элиты – сами революционеры, исходящие из того, что отныне с коммунизмом покончено. Такая связка должна попытаться взять под контроль скатывающуюся в хаос страну. Стэнкулеску вручает власть над Румынией Илиеску и Роману.

А уже из министерства обороны Илиеску и Роман едут в бывший ЦК и выходят на тот самый балкон. Огромная толпа по-прежнему занимает площадь. Начало общения новой власти с народом неудачное.

- Дорогие товарищи! – произносит Илиеску свое привычное. В ответ раздается дружный свист.

Но Илиеску хорошо владеет собой, чувствует окружающую обстановку и умеет к ней приспосабливаться. Так что через считанные минуты «дорогие соотечественники» благосклонно принимают сообщение о том, что сформирован Фронт национального спасения, который будет руководить страной до проведения свободных выборов. Вовсе без власти страна все равно жить не может, а других убедительных претендентов до сих пор не было видно.

А с этого момента с возможными претендентами начинают бороться. Отвергнутый и революционерами и армией Вердец появляется на телевидении, но там его связывают и отправляют домой. Еще через некоторое время там же появляется небогатого, но интеллигентного вида старик. Это пришелец из иной эпохи, которому, тем не менее, еще удастся кое-что сделать в новые времена. Корнелиу Копосу – родившийся в 1914г. в тогда еще австро-венгерской Трансильвании, в межвоенной Румынии ставший секретарем лидера цэрэнистов Маниу, с 1947 по 1964 год сидевший в тюрьме – только что воссоздал национал-цэрэнистскую партию. Он тоже хочет обратиться к народу. Однако поздно, у телевидения теперь есть хозяин – Илиеску – и он распорядился Копосу туда не пускать. С этого момента начинается великая борьба за власть в посткоммунистической Румынии.

Новая власть должна как можно скорее объявить стране программу. Ее пишет бывший румынский сотрудник ООН Думитру Мазилу, поддерживает Роман и другие взлетевшие на гребне революции политики. Илиеску, планирующему реформы в духе «перестройки», поначалу не нравится программа безоговорочно перехода к демократии. Но он отдает себе отчет, что его «не поймут» ни многие соратники по новому правительству, ни улица, и одобряет документ.

В ночь с 22 на 23 декабря по телевидению зачитывают Коммюнике Фронта национального спасения. Все прежние правящие структуры распускаются. Происходит жесточайший обрыв легитимности – вместо деспотических, но худо-бедно законодательно оформленных институтов, ближайшие месяцы страной предстоит править группе лидеров, которые сами себя провозгласили среди революционной сумятицы.

Источник их легитимности только один – они обеспечат проведение свободных выборов. С этой целью в Румынии отменяется однопартийное правление, народу гарантируются личные и гражданские свободы, включая право создавать любые партии. Многопартийные выборы назначаются на апрель 1990 г. Страна вместо Социалистической Республики Румынии становится просто Румынией. В экономической части программы однозначно говорится о прекращении форсированного вывоза товаров и «великих строек». Дальнейшие перспективы более туманны – лишь расплывчатые слова о «децентрализации, поощрении эффективности».

Впрочем, большинство прильнувших по всей стране к экранам зрителей одного из величайших в истории реалити-шоу, скорее всего, слушают Коммюнике не очень внимательно. С экрана на них обрушиваются куда более волнующие новости. Обстановка в стране стремительно меняется к худшему.

Около 18.00 на Дворцовой площади кто-то начинает стрелять из бывшего королевского дворца по бывшему ЦК. Знаменитый балкон пустеет. Только что свергнувший деспотию народ в страхе и тревоге покидает площадь. Стрельба усиливается и перекидывается на другие районы города. Начинаются три дня кровавой сумятицы.

В истории румынской революции загадочны слухи о проникновении в страну иностранных агентов перед началом событий, таинственны многие обстоятельства провала митинга 21 декабря, не до конца понятны некоторые детали начала волнений в Тимишоаре и Бухаресте. А теперь мы подошли к супертайне румынской революции – терроризму! С ночи на 23 до 25 декабря в Бухаресте, Тимишоаре и некоторых других городах кто-то вел огонь по правительственным учреждениям, общественным зданиям, войскам и просто людям на улицах. Борясь с ними, армия палила из пулеметов и пушек среди городских кварталов, разрушая памятники архитектуры и жилые дома. Сплошь и рядом испуганные и дезориентированные части вступали в бой друг с другом, думая, что атакованы неуловимыми и никому толком не известными «террористами». Телевидение доводило зрителей до истерии потоком пугающих новостей, политики призывали граждан выходить под пули на защиту революции, представители армии и госбезопасности (переведенной под армейское командование) наперебой клялись в верности новым властям, но некто грозный и неуловимый продолжал убивать всех подряд.

В тот момент вся румынская и международная информация о происходящем была однозначна – речь идет о контратаке всех или части сил госбезопасности, стремящихся восстановить правление Чаушеску. Последний находился в руках новых властей. Водитель второй машины, пойманной Николае и Еленой, - мастер по ремонту велосипедов Петришор - тоже никаких дружеских чувств к свергнутому семейству не питал. Он убедил беглецов спрятаться в Институте растениеводства в Тырговиште, а сам вызвал милицию. В 15.30 22 декабря свергнутые правители были арестованы и помещены в военную часть. 24 декабря руководство ФНС решает, что ради прекращения атак террористов свергнутых правителей следует как можно скорее уничтожить.

25 декабря в Тырговиште прибывают члены наскоро сформированного трибунала. Состоявшийся в тот же день суд был больше похож на митинговую перебранку враждующих политиков, чем на юридическую процедуру. Члены трибунала сыплют реальными (упадок экономики и обнищание населения) и фантастическими (убийство 60 тыс. человек) обвинениями, или просто оскорблениями («эй, ты, наш академик, не умеющий читать» – обращение к Елене). Мужество не изменило Чаушеску и в этот момент – он не делает ни малейших попыток вымолить снисхождение, а только повторяет, что не признает законность трибунала.

Глупость тоже осталась при нем.

- Рабочие стоя аплодировали мне! – гордо бросает он обвинителям. Поскольку перед лицом смерти не врут, похоже, генеральный секретарь и в самом деле десятилетиями принимал за чистую монету все многочисленные инсценировки актов любви между партией и народом.

Суд произносит приговор, и чету Чаушеску ведут к стенке. Планировалось все сделать красиво – с последним желанием, священником, а также съемкой для телевидения. Но. Палачам Карла Английского, Людовика Французского или Николая Российского было легче – к моменту казней те уже много месяцев как не правили. А для солдат, которым предстояло отправить к праотцам румынского правителя, тот был президентом и главнокомандующим какие-то четыре дня назад. Так что командир расстрельного взвода перенервничал – как только Николае и Елену вывели во двор, он сразу выхватил пистолет и пальнул в них. Солдаты восприняли это как сигнал и открыли беспорядочный огонь по казнимым. Телевидение смогло запечатлеть лишь мертвые тела поверженных тиранов.

7 января 1990г. смертная казнь в Румынии была отменена.

25 декабря 1989г. стрельба в румынских городах и в самом деле прекратилась. Остались загадки. Террористы появились вечером 22 декабря непонятно откуда, убили несколько сотен человек и бесследно растворились в темноте рождественской ночи. На поле боя они не оставили ни одного убитого, ни одного раненного, ни одного пленного. Ни одно из румынских правительств последующих лет так и не смогло дать внятных разъяснений, почему так произошло, и толком не рассказало, кем были террористы.

Потом, в ходе политической борьбы в Румынии, возникло и стало популярным другое объяснение террора. Эта была инсценировка, устроенная руководством ФНС для того, чтобы разогнать с улиц восставший народ, вниманием которого в противном случае мог бы завладеть кто-то другой. Или для того, чтобы спровоцировать советское вторжение, а затем под прикрытием танков «старшего брата» восстановить у власти некую обновленную версию коммунистической партии. 23 декабря Брукан связывался с Москвой на предмет возможной военной помощи. Но положительного ответа из СССР не последовало, да и в новом румынском руководстве идея не всем пришлась по душе.

Или кому-то нужно было непременно устранить обвиненное в организации террора и потому разгромленное ведомство госбезопасности? Или до такой степени боялись, что Чаушеску расскажет что-то лишнее, что ради его казни затеяли весь адский спектакль?

Что это было на самом деле? В чьих секретных досье спрятана истина? Выплывет ли она когда-нибудь на свет божий? Румыны умеют загадывать головоломки.

Или это вообще были не румыны?

Всего за время революции 1989 г. погибли 1 104 человека, из них 162 – до бегства Чаушеску и 942 – после.

Но, так или иначе, трехдневный кровавый морок рассеялся, и в пробившимся сквозь него свете начали обозначаться контуры новой Румынии.

Свежий зимний ветер уносит в небытие тучи удушающих законов и решений прошлого. В декабре 1989 – феврале 1990 г. отменяются цензура, ограничения на общение и иностранцами и распространение информации, нормирование продовольствия, электричества, газа и бензина, запрет на аборты, прописка, государственная монополия на внешнюю торговлю, программа систематизации деревень, строительство нового центра Бухареста. Все желающие могут получить загранпаспорт и выезжать из страны. Легализуется греко-католическая церковь. Возобновляются теле- и радиовещание на венгерском языке. Суббота становится выходным днем.

Вывоз товаров из Румынии в 1990 г. сокращается на 60%. Хлеб отныне можно купить без проблем, народ встает в очереди за появившимися в продаже впервые за много лет апельсинами. С первых дней января в страну устремляется поток контрабандных, но в условиях наступившего хаоса ввозимых беспрепятственно товаров. В то же время по Румынии катится волна повышений зарплат – ощутившие вкус свободы рабочие постоянно требуют этого через заводские организации ФНС и профсоюзы. В январе 1990 г. за 10 дней потребление в стране возрастает в шесть раз. С января по апрель 1990 г. на социальные нужды румынский бюджет тратит 1 млрд. долларов.

Принимается очень либеральный закон о политических партиях. В 1990 г. в Румынии создается более ста партий.

«Нечасто отвага тех, кто желал перемен своей стране, бывала столь славно вознаграждена», - пишет под впечатлением румынских событий английская газета.

Крестьянам предоставляется возможность брать земельные участки до 5га., но не в собственность, а в длительное пользование. Причем решение о предоставлении земли зависит от кооперативов. Другое дело, что на селе свобода реализуется проще и грубее – еще в первые дни после свержения Чаушеску многие колхозы были разграблены крестьянами и прекратили существование.

5 февраля выходит закон, разрешающий создание частных предприятий. Здесь дело на первых порах идет не очень – в 1990 г. зарегистрирована лишь 81 фирма.

6 февраля заявку на регистрацию фирмы, намеренной работать в области архитектуры и дизайна, подает заработавший некоторый капитал в Эмиратах архитектор Дину Патричиу. Лицензия была получена лишь 23 марта. Сорин Вынту, промышлявший контрабандой еще с середины восьмидесятых, чуть ли ни с первых дней 1990г. налаживает массовый беспошлинный ввоз в страну потребительских товаров. Наиболее забавный способ провоза контрабанды, нормально проходивший в первые месяцы 1990 г., был следующий – когда таможенники требовали открыть фуры для досмотра, шоферы начинали кричать, что те хотят восстановить в стране диктатуру, и представители властей от греха подальше пропускали их. Постепенно политические лозунги перестали действовать, зато взятки работали безотказно. К концу 1990 г. Вынту создал торговую империю с оборотом 100 тыс. долларов. На протяжении большей части девяностых он был ведущим румынским предпринимателем. В настоящее время самым богатым румыном является все-таки Патричиу.

Бурный поток перемен исходит от новой власти, оформление которой состоялось 27 декабря 1989 г., когда был создан Совет ФНС. Временным президентом является Илиеску (именно просто является, так как никакого формального решения о его назначении на пост главы государства в революционной сумятице так и не было принято!), премьер-министром назначают Романа. Сам Совет – пестрое собрание из бывших партийных оппозиционеров, силовиков, известных деятелей культуры, революционеров новой волны и старых диссидентов.

Самая трудная задача при формировании правительства – разобраться с влиятельными генералами. За Стэнкулеску на первых порах даже не сохраняют пост министра обороны. Илиеску выдвигает Милитару. Трудно представить себе персонажа, более несоответствующего духу новых времен, чем старый генерал советской закалки. Но и люди, готовые напомнить Илиеску о его коммунистических грехах, вскоре находятся.

Как мы знаем, при Чаушеску румыны не смогли создать оппозиционную организацию. Откуда и ситуация, когда народное восстание, разрушившее прежний политический строй, создало вакуум власти, заполненный представителями коммунистической номенклатуры, которых Чаушеску ранее удалил из основной правящей группы.

Даже в условиях свободы рядовые представители выросших при коммунистах поколений румын не проявили больших способностей к самоорганизации. В результате, румынская оппозиция оказалась похожа на исторический музей. Старики, начавшие политическую карьеру еще до прихода коммунистов к власти, прошедшие через тюрьмы и лагеря, потом долго ведшие тихую и бедную жизнь, тем не менее, оставались фанатично преданы идеалам молодости. В первые же дни после революции они объявили о воссоздании цэрэнистской и либеральной партий. К ним на помощь вскоре подтянулись начавшие возвращаться эмигранты.

А несколько дней спустя после возрождения «исторических партий» начали создаваться новые общественные организации демократической направленности, где тон задавали уже студенты и молодые интеллектуалы. Но эти структуры в силу свободолюбия и отсутствия навыков самоорганизации их участников оказались слишком непрочными, так что Румыния стала единственной восточноевропейской страной, где место ведущей силы демократической оппозиции надолго заняли партии, называвшиеся историческими и возглавляемые 70 или 80-летними стариками.

Революционная риторика пострадавших от коммунистического режима политиков бывала самой радикальной.

- Хочу испить крови коммуниста! – провозгласил на одном из собраний либералов вернувшийся из эмиграции Гика, потомок аристократической семьи, ранее упоминавшейся в этом труде. Вампирская тема в румынской истории была продолжена. Правда, только на словах - в отличие от майора Булза в 1948г., Гика в 1990 так никого и не покусал. Путь от тоталитаризма был все же мягче, чем путь к тоталитаризму.

На антикоммунистическую риторику цэрэнистов, либералов и Лиги студентов ФНС с лихвой отвечал в том же духе. Хотя Фронт открестился от наследия РКП и проводил реформы, в борьбе с оппозицией он охотно использовал самые агрессивные подстрекательства к классовой ненависти, в 1990г. непредставимые в других странах Восточной Европы.

Первая проба сил в большом противостоянии ФНС и исторических партий состоялась 12 января. В этот день Илиеску согласился принять лидера цэрэнистов Копосу и выслушать требования оппозиции. Пока шли переговоры, резиденцию Совета ФНС (здание бывшего ЦК покинуто, теперь власть переместилась на площадь Победы, что неподалеку от места обитания прежней элиты – шоссе Киселева) берут в осаду демонстранты, собранные радикальным крылом цэрэнистской партии. Их немного – возможно чуть больше тысячи - и, тем не менее, Илиеску уступает выдвинутым требованиям. Объявляется о запрете РКП и проведении референдума о восстановлении смертной казни (это чтобы покарать не только диктатора, но и его приспешников). Было еще и третье решение, которое можно назвать образцом революционного абсурда – «создать национальную комиссию по рассмотрению жалоб всех граждан».

Такое проявление слабости кажется на первый взгляд удивительным, но объяснение, скорее всего, кроется в драматичных событиях, которые на фоне демонстрации разыгрались в армии. Министр обороны Милитару приказывает десантникам во главе с полковником Мирчей Келару выдвинуться для защиты резиденции Совета ФНС. Келару отказывается, его и нескольких сослуживцев арестовывают, министр обороны требует их расстрела. Результат попыток навести порядок оказывается противоположным ожидаемому – в ночь на 13 января несколько частей бухарестского гарнизона заявляют, что если Келару с товарищами не будет освобожден, они поднимут мятеж. Илиеску приказывает Милитару срочно освободить мятежных офицеров. Министр подчинился, но начал составлять план введения в Румынии военного правления.

12 и 13 января вырвалась на поверхность та ненависть, которую очень быстро сумел внушить к себе Милитару – жестокий и не очень умный солдафон, приведший за собой в руководство министерства множество примерно таких же престарелых офицеров, некогда уволенных Чаушеску из-за подозрений в излишне тесных связях с Советским Союзом. Теперь повсюду распространялись слухи о том, что румынские силовые структуры возглавил советский агент, и нараставший в армии разлад грозил опрокинуть всю систему новой власти в Румынии.

14 января оправившийся от испуга ФНС отменяет принятые под давлением демонстрантов решения. В результате юридический статус РКП так и остался неясным, но в любом случае свою деятельность она не возобновила. А ее бывшие функционеры Илиеску и Брукан приступают к осуществлению того, что, скорее всего, было их первоначальным политическим проектом – опираясь на Фронт фактически сохранить однопартийную систему, ограничившись формальными уступками демократическим принципам.

23 января Брукан объявляет, что ФНС является партией, которая будет участвовать в предстоящих выборах. Хотя оппозиционерам и бросается кость – выборы переносятся с апреля на 20 мая, и только что созданные партии имеют больше времени на подготовку – но все равно, маневр получается очень грубым. ФНС оказывается сразу и временным правительством и политической партией. Как при Чаушеску!

Но на самом деле, теперь все по-другому. Наиболее свободолюбивые группы общества полны решимости наверстать упущенное за годы страха и молчания. Более того, события 12 января создали у них впечатление, что опрокинуть власть Фронта не так уж трудно. В конце концов, кто его лидеры? Люди, въехавшие в коридоры власти на плечах восставшего народа. Так почему бы народу не внести туда новых, не связанных с коммунистической номенклатурой людей. Бывшие диссиденты и ряд других политиков демократических убеждений покидают Совет ФНС, а улицы Бухареста заполняют поднятые оппозицией демонстранты.

28 января десятки тысяч сторонников цэрэнистов и либералов приходят на площадь Победы с требованием отставки руководства страны и осаждают правительственную резиденцию в течение нескольких часов. Но Илиеску не из тех людей, которые легко отдают власть – теперь он полон решимости исправить последствия проявленной 12 января слабости. Но, как показали события тех дней, армия ненадежна, так что руководство Фронта начинает обзванивать организации ФНС, созданные, зачастую на базе структур РКП, на большинстве крупных предприятий. А демократическая оппозиция начинает проявлять признаки слабости и разлада. Видя, что добровольно Фронт не уступит, и не желая дестабилизировать положение в стране, около пяти вечера площадь Победы покидают либералы. А около шести появляется многотысячная демонстрация рабочих бухарестских предприятий, участники которой, не долго думая, бросаются в рукопашную с оставшимися на площади цэрэнистами и заставляют их отступить.

Рабочие видят в Илиеску и его соратниках людей, выдвинутых пролетарской революцией 1989 г., и гарантов от новых пугающих потрясений. Начинается пролетарская контрреволюция. 29 января 10 тыс. рабочих в Бухаресте проводят демонстрацию в поддержку власти. Впервые появляется на политической сцене главная боевая сила пролетарской контрреволюции – в ночь на 29 января в Бухарест приезжают шахтеры из долины Жиу. Выступив против тирана и фанатика Чаушеску в 1977, и поддержав революцию против него в 1989 г., теперь они были вполне довольны умеренным коммунистом-реформатором Илиеску, и уходить от социализма дальше не хотели. Отныне в румынской демократической традиции им предстояло остаться в двух ипостасях – ангелы 1977 года и дьяволы 1990.

Теперь, чувствуя усиление своей позиции, Илиеску предлагает цэрэнистам и либералам компромисс. ФНС утрачивает статус временного правительства и становится одной из политических партий. Румынией теперь будет управлять предпарламент – Совет национального единства. Половина мест в нем отходит Фронту, другая половина – всем остальным партиям. Еще несколько мест – представителям национальных меньшинств. Голоса последних получаются решающими, а большинство этих людей зависит от Фронта. Представляющие ФНС президент и премьер-министр, естественно, остаются на своих местах. Оппозиция не в восторге от такого компромисса, но все же некоторый доступ к принятию решений через представителей в предпарламенте она получает. 1 февраля румынские политики утверждают решение о создании Совета национального единства.

ФНС сохраняет власть, но создание многопартийного предпарламента означает, что попыток воссоздать коммунистический режим больше не будет, и сделанный в декабре 1989 г. выбор в пользу демократии пересмотру не подлежит. В строительстве румынской демократии не желает участвовать Брукан. 4 февраля он уходит из Совета ФНС и вообще из политики.

Позиции другого старого коммуниста – генерала Милитару – тоже стремительно слабеют. 9 февраля офицеры ВВС со всей Румынии собираются на несанкционированную командованием встречу, на которой подписывается призыв к отставке министра и проведению реформ в армии. В Тимишоаре похожие требования выдвигает Комитет действия по демократизации армии. 14 февраля премьер-министр Роман встречается с его представителями и обещает рассмотреть их претензии к руководству вооруженных сил. Рассмотрение ускорилось, когда вечером того же дня у премьер-министра появился сам министр обороны. Милитару принес «План милитаризации центрального и местного руководства с целью восстановления порядка». Роман связался с Илиеску и потребовал немедленного снятия главы военного ведомства. 16 февраля Илиеску убрал своего старого соратника по просоветской оппозиции, назначив министром обороны Стэнкулеску.

Дальше Илиеску пойдет уже без Брукана и Милитару. А зачем они нужны? Чтобы дружить с Советским Союзом? Так его восточноевропейская «внешняя империя» рушится на глазах, а предстоящие на днях выборы в республиканские парламенты могут запустить механизм распада самого Союза. Румынская элита всегда безошибочно чуяла, кто на данный может быть самым эффективным покровителем страны. А Илиеску, в отличие от Чаушеску, полностью соответствовал румынским требованиям к гибкости и изворотливости.

17 марта, ввиду все более очевидной перспективы вхождения ГДР в состав Западной Германии, состоялось совещание министров иностранных дел стран ОВД, на котором СССР попытался добиться от своих восточноевропейских союзников поддержки его возражений против членства объединенной Германии в НАТО. Бывший «старший брат» оказывается в полной изоляции – никто в Восточной Европе не хочет возражать против членства Германии в Североатлантическом альянсе. Румынское руководство, уже миллион раз названное оппозицией ставленниками Москвы, поддерживать СССР и не думает, а присоединяется к мнению остальных восточноевропейцев.

Но основные заботы по-прежнему доставляет внутренняя политика. 18 февраля участники новой оппозиционной демонстрации на несколько часов захватывают штаб-квартиру ФНС. Илиеску вновь зовет на помощь коллективы предприятий. В Бухаресте появляются парни из долины Жиу. Они громят штаб-квартиры цэрэнистов и либералов, редакции оппозиционных газет. Фронт удержался у власти, не вовлекая силовиков в новые репрессии, но ценой, заплаченной за это, стала как будто вернувшаяся в румынское общество из сороковых годов классовая ненависть.

Рейды проправительственных боевиков нанесли оппозиции ущерб, но все же ФНС не отказывается от демократических правил игры. Оппозиция остается легальной и продолжает борьбу. 27 февраля публикуется ее программный документ – Тимишоарская декларация. Общественные организации Тимишоары на правах представителей «колыбели революции» призывали прекратить раздувание классовой и национальной вражды, строго придерживаться демократических принципов, энергично проводить приватизацию и не допускать неконтролируемого роста потребления, грозящего разрушить экономику. Самый противоречивый пункт этого документа – запретить бывшим партийным функционерам и офицерам госбезопасности выдвигать свои кандидатуры в парламент и на пост президента в ходе трех ближайших избирательных кампаний. С таким требованием ФНС никогда не согласится. Цэрэнисты же напротив сделали очищение власти от представителей коммунистической номенклатуры своим главным лозунгом на долгие годы вперед.

Все же Илиеску счел необходимым проявить некоторую гибкость. Одно требование Тимишоарской декларации удовлетворили – было принято решение избрать парламент только на два года, за которые оппозиция имела возможность набрать вес. Учитывая дальнейшие изменения симпатий румынского народа, можно утверждать, что ФНС и его политические наследники социал-демократы были вознаграждены за этот великодушный шаг.

Казалось, что вырвавшееся из состояния абсолютного покоя общество погружалось в войну всех против всех – к социально-политическому конфликту не замедлила добавиться и этническая вражда. Обретение свободы вызвало венгерское возрождение в Трансильвании. В первые дни после революции был создан Демократический союз венгров – организация, удивительная тем, что, объединив на вполне свободной основе разные политические течения, она умудряется существовать и сохранять единство в течение многих лет.

В декабре 1989 г. некоторые органы местной администрации оказались под полным контролем венгров, что не могло не испугать центральные власти и местное румынское население. Другое дело, что подобные вещи происходили только в секейском крае. Контроль румын над остальными тремя четвертями Трансильвании никем не оспаривался, да и вряд ли мог быть оспоре

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности