Румынские земли в составе империи Габсбургов в 18 веке

Пути двух дворянских олигархий востока Европы – Польши и Венгрии – разошлись в первый раз в начале 16 века, когда венгры были разгромлены турками, а поляки вступили в период наибольшего расцвета своей экономики и своей свободы. В начале 18 века они вновь встретились, идя в противоположных направлениях. Польша вошла в длинную полосу бедствий, в то время как для Венгрии начались полтора столетия мира, стабильности и пусть неторопливого, но прогресса. За эти блага приходилось платить венгерской свободой, но плата вносилась постепенно и на щадящих условиях, так что в большинстве случаев оказывалась посильной.

Если турки были великими мастерами власти через силу, Габсбурги были великими мастерами власти через дипломатию. Век за веком им приходилось лавировать в пестром месиве наций и сословий средневековой Центральной Европы, находя общие интересы и играя на противоречиях. Общий интерес, сплотивший европейские народы вокруг Габсбургов, нам хорошо известен – противостояние турецкой опасности. Так что подчас поразительная неспособность армий сильной и высокоразвитой империи пробить оборону Турции на Балканах и дойти до Константинополя, отчего турецкая угроза продолжала маячить на австрийском горизонте, может быть неким промыслом Судьбы, до поры хранившей дунайскую монархию.

Но турецкая опасность не была достаточным условием сохранения единства даже в грозные 16 и 17 века, а в спокойном восемнадцатом тем более необходим был постоянный поиск компромисса. Шаги Вены навстречу сербам и румынам на первых порах мало что изменили в положении, когда главным партнером Габсбургов оставалось венгерское дворянство.

Австрийской империи было нужно от Венгрии согласие на формирование единого административного аппарата и армии. Были созданы придворные канцелярии по делам Венгрии, Трансильвании и Тимиша, но полномочия венской бюрократии по-прежнему серьезно ограничивались местными парламентами. Кстати, венгерский парламент требовал объединения этих провинций, но верный принципу «разделяй и властвуй» венский двор отказывал. Трансильванский парламент тоже выступал против объединения – стремление сохранить местную автономию было сильнее общевенгерской солидарности. Согласившись с существованием регулярной армии, венгерское дворянство в значительной степени освободило себя от обязанности ходить на войну, при этом еще и наотрез отказавшись платить налоги. Помня о том, что новый Ракоци может явиться в любой момент, австрийское правительство согласилось, возложив расходы империи на богатых буржуа Чехии и Силезии, и на бедных крестьян Венгрии и Трансильвании.

Взошедший на престол в 1711 г. император Карл считал жизненно важным сплочение империи вокруг идеалов католической веры, что было достигнуто без грубости, путем длительной и терпеливой работы. Венгерские законы о веротерпимости продолжали действовать, так что гонений за веру не было, но протестанты были обложены плотной цепью запретов на занятие государственных и общественных должностей. Так что рядовой саксонский горожанин или тихо сидящий в своей усадьбе венгерский помещик мог без ущерба для себя оставаться лютеранином или кальвинистом, но элита империи безраздельно контролировалась католиками. В результате такой политики протестантские конфессии в Трансильвании почти полностью утратили политическое влияние, но их существование продолжилось во вполне терпимой среде.

Такой умеренный, более или менее приемлемый для обеих сторон компромисс мог бы и не удержаться долго. К началу 1720-х годов император, победивший и куруцев, и французов и турок, был очень силен и вероятно способен пересмотреть соглашение с венграми в свою пользу. Но вмешалось неожиданное обстоятельство. Несмотря на все усердие Карла в служении католической вере, Бог так и дал ему сына, а по закону наследовать престол немецкой Римской империи мог только мужчина. Другие европейские монархи с удовольствием начали планировать раздел богатого наследства Габсбургов.

Карлу пришлось менять законы. Подписанная им прагматическая санкция утверждала неделимость владений Габсбургов и возможность наследования престола женщинами. Парламенты венгерских провинций воспользовались утверждением этого крайне важного для императора документа для торга, в ходе которого из династии выбивались новые уступки. Трансильвания поддалась первой, утвердив прагматическую санкцию в 1721 г. Венгрия последовала за ней в 1722 г. Но признание прагматической санкции внутри империи еще не являлось окончательным решением вопроса.

Когда в октябре 1740 г. император Карл умирает, только что ставший королем Пруссии Фридрих Великий и состоящие в родстве с Габсбургами герцоги Саксонии и Баварии предъявляют права на участие в разделе владений австрийской династии. Начало разразившейся после этого войны за австрийское наследство было для Вены катастрофическим. Не встречая серьезного сопротивления, войска антигабсбургской коалиции быстро заняли Силезию, Чехию и даже часть наследных австрийских владений Габсбургов – вспомним, что по причине налогового иммунитета венгерского дворянства именно эти провинции оплачивали львиную долю счетов империи.

Судьба Габсбургов повисла на волоске, перерезать который вполне могли венгры. Пруссия могла бы стать для них великолепным союзником – ее сильная армия была вполне способна нейтрализовать бывшие столь страшными для куруцев регулярные войска Габсбургов, а на венгерскую территорию Фридрих не стал бы претендовать, так как ему хватило бы добычи в северо-западной части империи. При этом за свой тыл венгры могли не опасаться – румыны и другие подвластные народы оставались покорными.

11 сентября 1741 г. новая императрица Мария Терезия в последней надежде на спасение выступила перед венгерским парламентом и получила в ответ единодушное сочувствие и дружное обещание отдать жизнь за королеву. Это событие стало переломным моментом в продолжавшейся до 1748 г. войне, в результате которой обширная и богатая империя уцелела, хотя и потеряв Силезию. Почему венгры не использовали шанс освободиться? Во-первых, Мария Терезия была девушкой красивой и обаятельной, послушать ее и посмотреть на нее венгерским парламентариям было приятно. Во-вторых, нет худа без добра – недавнее поражение в войне с Османской империей напомнило венграм о том, что турки по-прежнему не за горами. И, наконец, в-третьих, похоже, многие из венгерских дворян к тому времени пришли к убеждению, что ничем не ограниченная республика на польский манер может привести к анархии и бессилью государства, а власть наподобие австрийской, минимально вмешивающаяся во внутренние дела страны, но гарантирующая ее стабильность и безопасность, вполне им подходит.

Венгерские дворяне не прогадали. Длительное (1740 – 1780 гг.) царствование первой и до настоящего времени последней женщины, управлявшей Венгрией, оставило вполне приятные воспоминания. В самом деле, венгерский помещик тех времен по-прежнему не платил налогов с тех вполне приличных, а иногда и просто огромных доходов, которые давали земли уже давно не видевшей войн страны. Если дворянин желал славы, он, конечно, мог пойти офицером в австрийскую армию, но насильно его на войну никто не гнал – границы империи и без того надежно прикрывала регулярная армия. Безопасность страны делает ненужным мрачноватый древний замок, и помещик, благо денег хватает, сооружает изящную виллу, окруженную парком. Дом, разумеется, нужно обставить английской мебелью, приобрести богемскую посуду и одеть его обитателей по французской моде. Теперь можно сесть в новую карету и поехать в Вену или в великолепный дворец семьи Эстерхази послушать Моцарта или Гайдна.

Кстати о каретах. Знакомый нам валашский князь Морузи во время послевоенной разрухи и голода 1790-х, хотя сам и спекулировал мукой, принял меры для того, чтобы бояре не роскошествовали – запретил им покупать иностранные повозки. При том политическом статусе, каким обладало венгерское дворянство, никто, естественно, и помыслить не мог о какой-либо регламентации его потребления. Стремительное развитие Европы порождает все больше соблазнов, погоня за которыми делает помещиков все более жестокими в отношении своих крепостных. В середине правления Марии Терезии с целью защиты национальной экономики повышаются пошлины на ввоз товаров в Австрию, но рост цен на западные предметы роскоши только разжигает страсть помещиков к наживе.

Барщина для большинства населявших Венгрию крестьян в 18 веке составляла четыре дня в неделю. И оброк помещику, и налоги государству, которые надо было платить из дохода, даваемого работой на своем наделе в оставшиеся три дня недели, тоже никто не отменял. Кроме того, в отличие от воевавшей силами дворян, гайдуков и секеев Трансильвании, Австрийская империя ввела всеобщую воинскую повинность. Поэтому не удивительно, что для Трансильвании 18 века постоянной проблемой было бегство населения в Валахию и Молдавию, хотя там во времена фанариотов тоже жилось не сладко.

Неторопливое просвещение

Но в остальном румынские (как и словацкие, и собственно венгерские) крестьяне несли свое бремя тихо и безропотно. По прошествии полувека по заключении религиозной унии 1698 г. для трансильванских румын так и остался без ответа вопрос о проведении жизнь диплома о равноправии униатов. Имперское правительство радовалось успешному обращению своих новых подданных в католичество, но предпочитало не вспоминать об обещании равноправия для румын – как мы могли убедиться, заинтересованность в лояльности венгерской аристократии была слишком сильна.

В 1730-х годах униатский епископ Инокентие Мику-Кляйн поднял вопрос о выполнении данных румынам обещаний, но его выступления остались гласом вопиющего в пустыне. Впрочем, Мику-Кляйн стал первым в истории румыном-депутатом трансильванского парламента. С этого момента униатский епископ всегда был депутатом, но остальным румынам путь в законодательную власть был закрыт. Кроме того, благодаря Мику-Кляйну румыны, которым венгры и немцы веками не давали селиться в городах, получают пусть маленький, но зато свой городок – епископскую резиденцию Блаж. Люди, прошедшие через созданные в Блаже школы, впоследствии заложат основы светского национального движения румын.

Действительно массовое румынское сопротивление – возможно первое предупреждение венграм о грядущей трагедии 1918 г. – приходит со стороны другой конфессии. Православие, которого в Трансильвании после 1698 г. как бы не существовало, создает свою катакомбную церковь. Мрачные и экзальтированные, вроде русских староверов, бродячие монахи ходят по отдаленным деревням и обличают униатских слуг Антихриста. В 1750-е, после неудачи выступлений Мику-Кляйна, румыны отворачиваются от унии, и поддержка православия оказывается всеобщей. Православные монахи становятся предводителями отрядов мятежников, громящих униатские приходы. Представители этого чисто румынского движения однажды разграбили и первый румынский город Трансильвании – Блаж.

В 1760 г. Мария Терезия поручает губернатору Трансильвании Буккову беспристрастно разобраться в сложившейся ситуации. В 1761 г. проводится опрос, в ходе которого выясняется, что 90% трансильванских румын считают себя православными и только 10% - униатами. Австрийские власти разрешают создание в Трансильвании православного епископства, справедливо сочтя, что дальнейшее усиление неподконтрольной катакомбной церкви опасно для империи. Вместе с тем, по приказанию Буккова австрийская армия разрушает десятки отдаленных православных монастырей Трансильвании, дабы они не могли стать рассадниками мятежа.

Помимо бродячих православных монахов, тяжелое положение румынских (как впрочем, и остальных живущих на венгерских землях) крестьян вызывает озабоченность и у других людей – камералистов. Так называли австрийских государственных служащих, составлявших высший слой имперской бюрократии. Камералисты напоминали Марии Терезии что, несмотря на всю важность хороших отношений венского двора с венгерским дворянством, нужно принимать меры и для того, чтобы сделать восточную часть империи более динамичной и богатой.

В Европе 18 века, достигшей наивысшего уровня развития традиционного аграрного общества и подходившей к порогу индустриальной революции, все более значимым становился фактор успешного экономического развития. Камералисты направляют усилия Австрии в этом направлении – в частности, государство способствует созданию в Банате и Трансильвании металлургической промышленности. Но самым эффективным двигателем экономического развития являлся, как в этом можно было убедиться на примере Англии и Голландии, класс мелких и средних собственников. И если буржуазия западных владений Габсбургов тянет империю вперед, то восточные провинции, по мнению камералистов, лежат на ней тяжким и бесполезным грузом по вине венгерского дворянства, держащего своих крепостных в таком рабском и нищенском положении, что никакого класса предпринимателей из них возникнуть не может.

В принципе Мария Терезия согласна с такими доводами, но, будучи правительницей ответственной и осторожной она не решается нарушить внутреннее равновесие пока империя ведет войны – вначале за австрийское наследство, потом семилетнюю. В 1760-х годах наступает мир, и тогда же сведения о почти единодушном отторжении румынами греко-католичества становятся подтверждением зреющего на востоке империи недовольства. В 1764г. Мария Терезия предлагает венгерскому парламенту патент об урбарии, налагающий обширный свод ограничений на произвол помещиков в отношении крестьян – барщина ограничивается одним - двумя днями в неделю, оброк - одной девятой дохода крестьянского хозяйства, отменяется монополия дворян на производство спиртных напитков и прочее. Через венгерский парламент эти законы не проходят.

Императрица дожидается завершения сессии и больше не созывает Государственное собрание Венгрии. Должность палатина остается вакантной, а наместником Венгрии назначается эрцгерцог Альбрехт. Венгерское дворянство не бунтует. Тогда в 1767 г. патент об урбарии утверждается указом императрицы. Поначалу он саботируется, но в ответ правительство создает службу императорских комиссаров. Вносится и еще одно, почти революционное новшество – крестьяне получают право подавать властям жалобы на землевладельцев. В результате этих мер к исходу правления Марии Терезии ее законы, призванные облегчить положение крестьянства, начинают таки исполняться.

Несколько раньше, под впечатлением движения в защиту православия, императорское правительство делает еще один шаг навстречу румынам. В 1762 г. создаются три румынских (а также два секейских) пограничных полка. Если для секеев такая мера была лишь подтверждением их привычного статуса, то для живших в приграничных областях румын освобождение от повинностей в пользу помещиков в обмен на обязанности по патрулированию пограничной горной местности стало величайшим счастьем.

В 1774 г. австрийское правительство принимает еще одну программу реформ, обещающую угнетенным и невежественным подданным империи лучшее будущее. Система образования изымается из-под контроля церкви, а государство вкладывает в ее развитие невиданные до той поры средства. Совсем невероятной мерой становится введение всеобщего начального образования, и хотя на достижение столь амбициозной цели средств у империи не хватило, уровень грамотности крестьян (у которых после начала применения патента об урбарии к тому же появилось чуть больше свободного времени) возрос на несколько порядков.

Румыны и добрый царь

Иосиф II, взошедший на императорский престол после смерти Марии Терезии в 1780 г., вырос в один из тех периодов, когда быстрые перемены к лучшему заставляли людей верить, что еще одной умной мысли или еще одного героического усилия достаточно для того, чтобы распахнулись ворота рая. Расчистить дорогу прогресса от средневекового хлама должен был просвещенный монарх, лишенный сословных предрассудков, проникнутый сочувствием к угнетенным и окруженный преданными чиновниками.

Иосиф был соправителем Марии Терезии с 1765 г. и участвовал в осуществлении реформ второй половины ее правления. Но он cчитал, что его мать действует слишком медленно. Головокружительному началу его правления, пожалуй, могли позавидовать даже деятели уже близкой Великой французской революции. В 1781 году вышли императорские патенты о равноправии всех подданных империи, о веротерпимости, и об отмене крепостного права в западной части владений Габсбургов. Для Трансильвании это означало, что в одночасье были выброшены на свалку истории создававшиеся веками системы избранных наций и избранных религий. Казавшиеся немыслимыми перемены вдруг пришли сами собой, в виде очередной правительственной бумаги присланной из Вены. Эта легкость и в самом деле оказалась обманчивой.

Первоначально радикализма Иосифа II все же не хватило на отмену крепостного права в землях венгерской короны. Зато вскоре в Трансильвании произошло событие, потрясшее румынских крепостных, скорее всего, сильнее, чем бумаги, в которых было написано, что теперь они имеют равные права со своими помещиками. В 1783 г. Иосиф предпринял путешествие по Трансильвании, задавшись целью как можно лучше узнать жизнь простого народа. Снисхождение небожителя в убогие румынские деревни потрясло самых нищих и смиренных подданных империи, для которых новый правитель отныне стал героем легенд. Под впечатлением увиденного император совершает первый из двух самых неожиданных и эмоциональных поступков своей жизни. Выслушав румынских просителей в городе Сибиу, он сразу же провозглашает отмену в Трансильвании крепостного права. Дворянство отвечает, что в условиях путешествия это решение не было должным образом оформлено, а потому исполнению не подлежит. Такой вихрь событий не мог не привести умы трансильванских румын в смятение, что бывает опасно.

В 1784 г. в области Цара Моцилор, где на склонах Западных Карпат румыны веками чувствовали себя немного более независимыми от венгерских хозяев, чем их равнинные собратья, появляется крестьянин Хория. До того он побывал в Вене, где просил аудиенции у императора и был принят Иосифом II. Пугачеву, воевавшему с Российской империей десятилетием раньше, пришлось придумать, что он является чудом спасшимся императором Петром III – аудиенция человека такого положения у русской императрицы была делом немыслимым. Да и если бы Пугачев приписал Екатерине те слова, которые Хория вложил в уста Иосифа, ему бы не поверили.

А вождю румынских мятежников поверили, когда он объявил, что во время встречи в Вене император Иосиф поручил ему поднять восстание против аристократов, не слушавшихся указов доброго царя. Сознание вечно смирных румын как бы вывернули наизнанку – восстание было представлено как высшее проявление лояльности монарху. И результат оказался впечатляющим – в ноябре 1784 г. под знаменами трех предводителей восстания Хории, Клошки и Кришана за считанные дни собралось 30 000 человек.

Они смели местную власть в Цара Моцилор и как могли отвели душу на помещиках из окрестностей Алба Юлии и Девы. Аристократов и чиновников убивали, их поместья жгли, дочек насиловали (но во многих случаях достаточно вежливо, предварительно проведя венчание по православному обряду), а попавших в руки повстанцев простолюдинов католического, протестантского или униатского исповедания насильно обращали в православную веру. Мятежники заявили, что хотят разделить дворянские земли между крестьянами и заставить дворян жить исключительно доходами с государственной службы. Хотя некоторые венгерские крепостные тоже приняли участие в восстании, подавляющее большинство мятежников были румынами и провозглашали намерение очистить Трансильванию от венгров.

Вскоре выяснилось, что доброта царя не простирается так далеко, чтобы безропотно позволить повстанцам разрушить государство. В распоряжении у Хории, Клошки и Кришана не было таких просторов, да и таких лихих людей, какие имелись у Пугачева, так что все кончилось быстро. В начале декабря правительственные войска нанесли повстанцам два поражения, а 14 декабря крестьяне заявили своим вождям, что им пора заняться зимними хозяйственными делами, и разошлись. Через месяц зачинщики бунта были схвачены. Кришан покончил с собой, а Хорию и Клошку казнили способом, приличествующим скорее средневековью, чем веку Просвещения – четвертовали. Но кроме них не было казнено ни одного участника восстания. В августе 1785 г. император Иосиф подписывает повторный патент об отмене крепостного права в восточной части империи.

Иосиф разделил судьбу многих реформаторов, испытав яростные атаки радикалов (румынских повстанцев) и упорное сопротивление консерваторов (венгерских дворян). Перед лицом нарастающих трудностей его правление становится все более сумбурным и деспотичным. Ликвидируются все органы местного самоуправления – в иные времена это вызвало бы немедленный мятеж в Венгрии, но венгерское дворянство слишком изнежено миром и благополучием времен Марии Терезии и потому медлит.

Но, кажется, сама судьба повернулась против философа на троне. Наряду с множеством других преобразований Иосиф активно проводит военную реформу, а вскоре затем, не дождавшись завершения переустройства армии, в 1787 г. начинает войну против турок. Находящаяся в хаотическом состоянии австрийская армия терпит позорные поражения, включая сражение при Себеше, когда вследствие неразберихи различные австрийские части несколько часов сражались между собой, истребив 9 000 солдат империи без малейшего участия турок.

В разгар войны, в 1789 г. Иосиф, наконец, решается ввести налогообложение венгерского дворянства. Ненависть последнего к императору доходит до белого каления, и восстание кажется неизбежным. Но необходимости в нем не возникает – император совершает второй в своей жизни неожиданный эмоциональный поступок. В январе 1790г., за месяц до смерти, он объявляет об интегральной реституции – отменяет все указы, изданные за годы своего правления. Для Венгрии это означало восстановление сословного строя, налоговых иммунитетов и старинной олигархической системы правления. Но из реституции Иосиф сделал два исключения, благодаря которым царствование хофбургского мечтателя осталось важным этапом австрийской истории – в неприкосновенности сохранились патенты о веротерпимости и отмене крепостного права.

Было и еще одно достижение времен правления Иосифа II, пережившее, хотя и ненадолго, этого монарха – свобода слова. Благодаря униатской церкви, румыны оказались готовы воспользоваться этой милостью властей. В созданных греко-католиками школах к тому времени сформировалась интеллигенция, которая смогла сформулировать румынскую национальную идею в терминах европейского национализма нового времени.

На период правления Иосифа II приходится расцвет творчества историков и публицистов трансильванской школы – Самуила Мику-Кляйна (сына униатского епископа Инокентие Мику-Кляйна), Георге Шинкая и Петру Майора. Они пишут книги по румынской истории, где проводится идея о латинском происхождении румын, а, следовательно, их родстве с французами и итальянцами - народами более древними и культурными чем немцы, не говоря уже о венграх, и об их постоянном проживании в Трансильвании.

Труды молдаван и валахов рубежа 17 и 18 веков, где высказывались те же мысли, не получили широкого распространения в румынской среде. Но теперь и само время предоставляло лучшие возможности, и трудолюбивые румынские разночинцы проявляли куда больше старания и последовательности в пропаганде своих идей, чем их аристократические предшественники. Их труды издавались и переиздавались, их читателями стали несколько поколений священников, учителей, а иногда и крестьян (вспомним австрийскую программу развития образования) в Трансильвании, помещиков и чиновников в Валахии и Молдавии, погружавшихся в грезы о великом прошлом и прекрасном будущем своего бедного и всеми обижаемого народа.

Исходя из своих исторических концепций, писатели трансильванской школы и их последователи прилагают усилия по завершению романской деассимиляции румын. Они работают над латинизацей языка, стараясь по возможности убрать славянские элементы, и предлагают перейти с кириллицы на латиницу. Для румынского языка на латинице создается новая грамматика на основе итальянской.

Между тем, новый император Леопольд, стремясь предотвратить взрыв недовольства, поспешил возобновить деятельность парламентов Венгрии и Трансильвании. Этот поступок соответствовал духу времени – Европа отвернулась от абсолютизма как от средства модернизации. Французские революционеры провозгласили, что только демократические правительства способны вести человечество к открываемым рациональным мышлением и наукой новым горизонтам. Прошедшие годы кое-чему научили венгерское дворянство, и теперь оно звало не назад, а к продолжению модернизации, только осуществляемой не монархом, а под контролем сословных представительных учреждений. Другое дело, что очень быстро представился случай убедиться, что у этой модернизации есть жесткие ограничения, в том числе касающиеся румын.

В 1791 г. Мику-Кляйном при участии других румынских общественных деятелей составляется петиция с требованием признать румын четвертой (наряду с венграми, немцами и секеями) трансильванской нацией и обеспечить им представительство в парламенте пропорционально количеству румынских налогоплательщиков. Первым пунктом в документе стояло требование перестать называть румын «пришлой» и «терпимой» в Трансильвании нацией. Император Леопольд наложил на румынское прошение осторожно благоприятную резолюцию, но в парламенте Трансильвании документ вызвал бурю негодования и, разумеется, был отвергнут. Тем не менее, в последующие месяцы были направлены еще два меморандума о правах румын. В истории с румынскими петициями получила дальнейшая развитие трансильванская традиция межконфессионального согласия. Эти составленные светскими интеллектуалами документы подписывали представители как униатской, так и православной церквей – вражда середины 18 века была преодолена, и впредь православные и униаты будут вместе бороться за национальную идею.

В ответ император издал декрет о равноправии православной церкви. Это была скорее отписка, так как православие было восстановлено в правах более ранними решениями Марии Терезии и Иосифа, но все же Габсбурги подтвердили, что при всей важности хороших отношений с венграми, румын они готовы, по меньшей мере, внимательно выслушать. А затем и венгры, и румыны успокоились.

В 1792 г. император Леопольд II умер, ему наследовал Франц. Новый правитель империи дал понять, что в условиях начинавшейся войны с революционной Францией никаких вольностей внутри своих владений он не потерпит. И венгерское дворянство не стало возражать. Лишь несколько сотен радикалов объединились в «Общество свободы и равенства» с целью вести Венгрию по французскому пути, но в 1794 г. оно было без особого труда разгромлено полицией. Венгерские дворяне и в самом деле имели несколько причин, чтобы испугаться. И империи, которым пришлось бы бросить вызов, были слишком сильны – как раз в эти годы русская армия подавила последнюю попытку сохранить Польскую республику. И революционная альтернатива вызывала все больше сомнений – во Франции республиканцы отняли земельную собственность у аристократии и начали гонения на традиционную религию. Если предположить, что помимо прочего покладистости венгерской аристократии способствовал испуг от восстания Хории, Клошки и Кришана и выступлений Мику-Кляйна с единомышленниками, скорее всего это будет преувеличением. Историческая традиция учила венгров презирать румын, а заглядывать в будущее людям не дано.

В лице доброго царя Иосифа румыны впервые встретились с силами западной модернизации. И этот контакт дал им неожиданно много. В то время как их соплеменники за Карпатами в своих полунезависимых государствах пребывали во власти фатализма и апатии, трансильванские румыны на рубеже девятого столетия венгерского владычества два раза громко заявили о себе. Темные мужики поднялись на свирепое средневековое восстание, а выросшая под крылом униатской церкви румынская интеллигенция в те же годы положила начало идеологии и политическому движению современного образца. Соединение этих двух сил обещало трансильванским румынам большие перемены в их судьбе.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности