2-я Пуническая война. Заключение мирного договора

После битвы при Заме только безрассудные люди могли советовать карфагенянам продолжать войну. Напротив того, римский полководец мог бы немедленно приступить к осаде столицы, которая не была прикрыта никакой армией и не была обеспечена продовольствием, и, если бы не встретилось никаких непредвиденных препятствий, подвергнуть Карфаген такой же участи, какую готовил Ганнибал для Рима. Но Сципион этого не сделал; он согласился на заключение мира (201 г. до н.э.), но конечно уже не на прежних условиях. Кроме тех уступок в пользу Рима и Массиниссы, которые были потребованы во время последних мирных переговоров, на карфагенян была возложена на пятьдесят лет ежегодная контрибуция в 200 талантов (340 тыс. талеров); сверх того они обязались не вести никаких войн ни против Рима, ни против его союзников и вообще вне Африки, а в самой Африке вне их территории им было дозволено предпринимать войны не иначе как с разрешения Рима; в сущности эти условия сводились к тому, что Карфаген обращался в данника и утрачивал свою политическую самостоятельность. Карфагеняне как будто бы даже обязались доставлять при известных обстоятельствах военные корабли для римского флота. Сципиона обвиняли в том, что он согласился на слишком выгодные для неприятеля условия только потому, что не хотел уступить какому-нибудь преемнику вместе с главным командованием и славу окончания самой тяжелой из всех войн, какие вел Рим. Это обвинение было бы обоснованно, если бы состоялся первоначальный проект мирных условий; но второй проект не подтверждает этого обвинения. Положение дел в Риме было вовсе не таково, чтобы любимец народа мог серьезно опасаться своего отозвания после победы при Заме, ведь еще до этой победы народ решительно отвергнул предложение сената сменить его, да и самые мирные условия вовсе не оправдывают такого обвинения. После того как у Карфагена были связаны руки, а подле него утвердился могущественный сосед, он ни разу не сделал даже попытки освободиться из-под верховной власти Рима и еще менее мог помышлять о соперничестве с ним; сверх того всем было хорошо известно, что только что окончившаяся война была предпринята скорее по желанию Ганнибала, чем по желанию Карфагена, и что гигантский замысел патриотической партии никак не может возобновиться. Мстительным италикам могло казаться недостаточным, что пламя уничтожило только пятьсот выданных карфагенянами военных кораблей и не уничтожило вместе с ними ненавистного города; злоба и безрассудство деревенских политиков могли отстаивать мнение, что только уничтоженный враг действительно побежден, и могли порицать того, кто не захотел строже наказать людей, заставивших римлян дрожать от страха. Сципион думал иначе, и у нас нет никакого основания, а стало быть, и никакого права предполагать, что в этом случае римлянин руководствовался низкими, а не благородными и возвышенными побуждениями, которые соответствовали и его характеру. Не боязнь отозвания или перемены счастья и не ожидавшийся взрыв македонской войны, хотя он и был недалек, помешали этому самоуверенному и до той поры всегда предпринимавшему все с необычайным успехом человеку совершить над несчастным городом ту экзекуцию, которая была пятьдесят лет спустя поручена его приемному внуку и которая конечно могла быть вполне выполнена им теперь. Гораздо более правдоподобно, что оба великих полководца, от которых теперь зависело разрешение и политических вопросов, остановились на изложенных выше мирных условиях с целью поставить справедливые и разумные пределы, с одной стороны, свирепой мстительности победителей, с другой — упорству и безрассудству побежденных; душевное благородство и политическая мудрость двух великих противников сказались как в готовности Ганнибала преклониться перед необходимостью, так и в мудром отказе Сципиона от чрезмерных и постыдных выгод, которые он мог извлечь из победы. Разве этот великодушный и дальновидный человек не должен был сам себе задать вопрос: какая польза было бы для его отечества, если бы после совершенного уничтожения политического могущества Карфагена было разорено это старинное средоточение торговли и земледелия и кощунственно ниспровергнут один из главных столпов тогдашней цивилизации? Еще не пришло то время, когда первые люди Рима становились палачами цивилизации соседей и легкомысленно думали, что праздной слезой можно смыть с себя вечный позор их нации.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности