Римская империя при Септимии Севере

Как показывает ход более поздних событий, в конце правления Коммода образовались различные очаги восстания. Дворцовый заговор, жертвой которого пал принцепс 31 декабря 192 г. н. э., опережал в своей основе другие планы с такой же целью. Заговорщики после успеха своего покушения ночью склонили городского префекта П. Гельвия Пертинакса принять принципат, причем очень сомнительно, что они отдавали себе отчет о последствиях этого назначения. Пертинакс быстро добился признания от двух региональных сил Рима — преторианцев и сената. Преторианцев потому, что они были застигнуты врасплох событиями и не могли выдвинуть собственного кандидата и сначала были подкуплены подарком в 12 000 сестерциев на каждого. Между тем скоро выяснилось, что новый правитель не собирается идти на уступки гвардии. Гвардейцев совсем не обрадовал девиз шестидесятишестилетнего принцепса «Будем же служить!»

Гораздо раньше с новым принцепсом, личность и карьера которого давали надежду на корректную и честную политику в духе Антонинов, смирился сенат. Пертинакс, происходивший из италийской семьи, после военной службы и всаднической карьеры был принят в сенат, и в тяжелейших ситуациях твердой рукой усмирил бунты в Британии и Африке. К тому же Пертинакс был полностью предан сенату, он даже, видимо, подумывал передать власть самому уважаемому сенатору Ацилию Глабриону. По своему поведению и строгости Пертинакс напоминал Гальбу, представителя консервативных сил первого года четырех императоров. Но как тогда, так и теперь компромиссный дисциплинирующий курс был обречен на неудачу.

Из короткого времени его правления известно мало конкретных мер. Они позволяют понять, что новый правитель решил устранить экономический кризис решительным вмешательством. Прежде всего кажется, что он задумал интенсификацию внутренней колонизации и льготные условия для торговли, но эффективными его планы стать не могли. Именно тесная связь со старым и по существу пережившим себя авторитетом сената была смертельной ошибкой Пертинакса. Единственная реальная власть в Риме, преторианум, чувствовала, что принцепс бросил ей вызов; коррумпированной шайке новый повелитель быстро наскучил. 28 марта его убили, видимо, в аффекте, потому что и на этот раз гвардия никого не предназначила в наследники.

Дело дошло до одной из отвратительнейших сцен, которые когда-либо видел город, к продаже с аукциона принципата тому из двух претендентов, который предложит наивысшую цену. За 25 000 сестерциев на каждого, то есть в два раза больше, чем три месяца тому назад заплатил Пертинакс, богатый сенатор смог купить и титул, и дворец. Своим предложением наивысшей цены он смог победить соперника, нового городского префекта Флавия Сульпициана и получить покорное согласие сената, но больше ничего. Римский плебс повел себя сдержанно и с отвращением.

Теперь не были заодно и пограничные войска, которые и на этот раз снова были политически переиграны. Одна за другой три большие войсковые группировки в Сирии, на Дунае и в Британии выдвинули своих кандидатов, сирийская армия Песценния Нигра, дунайская Септимия Севера, легионы в Британии Клодия Альбина. Базы тех силовых групп возникли не случайно, не случайно они были идентичны большим территориям восстания 68 г. н. э., когда Вителлин опирался на рейнскую армию, Веспасиан — на сирийское и дунайское войско, и не случайно они были отправными точками многих узурпации 3 в. и последующего времени. В них вырисовывались три исторические и географические единицы, окружающие Империю: кельтско-римская на Западе, иллирийско-фракийская на Дунае и эллинистическая на Востоке.

При всех сравнениях с положением в 68 г. н. э. нужно учитывать, однако, некоторую разницу и новое развитие. Важнейшие изменения с соотношением сил затронули Дунайское войско со времени Маркоманнских войн. Оно стояло на первом месте не только по численности (12 легионов), но и по рангу и значению. К этому нужно добавить, что оно по причине преобладающего регионального набора в легион было тесно связано с провинциями у себя в тылу. Наоборот, рейнская армия между тем стала армией второстепенных военных действий. Четыре легиона ее обеих провинций вели себя сначала выжидательно. Инициативу на севере Империи взяла на себя британская группа войск. В отличие от относительного спокойствия на всем рейнском фронте, битвы на севере Британии никогда не прекращались, и само войско в последнее десятилетие вызывало о себе неприятные воспоминания из-за неоднократных бунтов. Оно было не только испытанным в сражениях, но и полным решимости отстаивать свои собственные интересы.

Нельзя недооценивать, наконец, силы Востока. Блок малоазиатских, сирийских провинций и Египта имел девять легионов и практически неограниченные вспомогательные средства. В лице Песцения Нигра, вышедшего из италийского всаднического сословия, сирийская армия выставляла кандидата, который пользовался симпатией в Риме. По своему происхождению он не был представителем объединенных в его группе войск сил, так же как и Септимий Север — в дунайском войске.

Однако уже в начальной стадии проявилось политическое превосходство Септимия Севера. Он понимал, что имя Пертинакса было сейчас сигналом двойного значения. Для Рима он воплощал надежду на как бы конституционное и прогрессивное правление, для дунайской армии был мотивом для мести за убийство человека, который оставил о себе добрую память у дунайских легионов. Септимий Север очень ловко привлек иллирийские силы на свою сторону.

Прежде чем Дидий Юлиан в Риме получил надежные сведения, Север в середине апреля выступил из Карнунта. В его быстром, стремительном продвижении, казалось, повторились наступления флавиевского полководца Антония Прима в 69 г. н. э. Во главе своих войск в форсированном темпе Север шел на Рим. Через Эмону и Аквилею, не столкнувшись с сопротивлением, он достиг Равенны. Там к нему перешел флот. Между тем Дидий Юлиан в столице довольствовался бессмысленными оборонительными распоряжениями, которые к тому же выполнялись с большой неохотой. Перед дворцом на Палантине воздвигли баррикады и одновременно объявили Септимия Севера врагом государства.

Тогда как Дидий Юлиан тщетно старался спасти то, что нельзя было спасти, Септимий Север решил избежать негирского кровопролития. Учитывая продвигающуюся армию Севера, сенат и преторианцы откололись от Дидия Юлиана. Сенат приговорил его к смерти и признал Севера принцепсом, ловким шахматным ходом была выведена из игры гвардия. Север сначала пообещал ей прощение, в случае, если она выдаст убийцу Пертинакса; когда это произошло, новый правитель вызвал преторианцев в парадной форме за ворота города, приказал их там разоружить и расформировал это войсковое соединение. Одновременно их лагерь, настоящая цитадель Рима того времени, был занят передовыми отрядами дунайского войска. В начале июня 193 г. н. э. Север вошел в Рим, Дидий Юлиан еще до этого был убит.

В лице Септимия Севера Африка получила своего первого правителя. Какую чудовищность означала африканская пуническая династия для римского восприятия, можно понять. Столкновения с пуническими силами, с Карфагеном, когда-то довели Римскую Республику до грани уничтожения, и Рим ответил на это уничтожением противника, полным разрушением города в 146 г. до н. э. и торжественными проклятиями его земли. К возникшей потом провинции Африка относятся знаменитые слова Моммецена, что римляне водворились там «не для того, чтобы пробудить новую жизнь, а чтобы стеречь трупы» («Римская история». Берлин, 1885, 623). Несмотря на сражения Югуртинской и гражданской войны и на успешные восстания при раннем принципате, которые были связаны с именем Такфарината, африканский регион в политике Империи отошел на задний план по сравнению с Германией, дунайскими провинциями и Сирией. До Севера единственным правителем, посетившим Африку, был Адриан.

Но среди этого политического затишья римская Северная Африка пережила стремительный экономический подъем и стала житницей и масляным резервуаром Империи. Параллельно с этим возросло влияние провинции и на другие регионы. В лице Фронтона, воспитателя Марка Аврелия, и Апулея, одного из крупнейших литературных дарований 2 в. н. э., начался расцвет африканской литературы, которая развивалась еще два столетия, дав такие имена, как Тертуллиан, Минуций Феликс, Лактанций и Августин.

Семья Северов происходила из Лепты Магны, одной из больших пунийских факторий на триполитанском побережье. Она была из тех состоятельных купеческих семей, которые сколотили себе состояние, торгуя с соседскими племенами, и наилучшим образом воспользовались экономическим процветанием принципата. Лепта Магна была возведена Траяном в ранг колонии, но Северам еще до этого удалось подняться до римского всаднического сословия. Уже в начале 2 в. н. э. член семьи был в Риме авторитетным адвокатом, и за два поколения до Септимия Севера другие представители семьи получили консульство.

Луций Септимий Север, родившийся 11.4.145 г. н. э. в Лепте Магне, рос сначала в своем родном городе. В возрасте 20 лет он прибыл в Рим, где при протекции своих родственников быстро сделал карьеру. Сначала он был квестором в Бетике и на Сардинии, в 175 г. н. э. в качестве легата проконсула провинции Африка он вернулся на родину. Как большинство его честолюбивых товарищей по сословию из провинции, Септимий Север изо всех сил старался стать полноценным римлянином и жить, как римлянин. Для этого едва ли какая сцена является более типичной, чем тот эпизод, который сообщает «Жизнеописание Севера» по случаю его официального возвращения в Африку. Когда его обнял простой земляк, принадлежащий только к плебсу, Септимий Север приказал его высечь и запретил плебеям подобную фамильярность.

После своей административной службы в Северной Африке Север исполнял должность легата легиона; после смерти Марка Аврелия в его карьере наступил перерыв. Только в 187—188 гг. н. э. он стал наместником Лугдуна, с 191 г. н. э. командовал как легат Верхней Паннонией дислоцированными там тремя легионами и с этого места начал борьбу за власть.

После свержения Дидия Юлиана Септимий Север летом 193 г. н. э. провел в Риме только один месяц. Пертинакс был обожествлен, и ему устроили пышные похороны. Играми и подарками новый правитель выразил свою благодарность римскому народу. Так же и по отношению к сенату он попытался сохранить правила приличия, хотя не строил никаких иллюзий по поводу того, что большая часть сенаторов отвергала его или относилась сдержанно. В политическом заявлении по основным вопросам Септимий Север подтвердил руководящие принципы Пертинакса и Марка Аврелия и возобновил прежнюю привилегию сената, по которой ни один сенатор не мог быть приговорен к смерти, прежде чем сам сенат не рассмотрит это дело.

Очень тяжелые последствия имела другая мера, которую предпринял тогда Север. Он распустил после разоружения преторианскую гвардию, которая состояла почти полностью из италиков и небольшой части римских граждан из Испании, Македонии и Норила, и заменил ее новым формированием, численностью вдвое больше, то есть в 15 000 человек. Эта новая гвардия была вновь сформирована не из личного состава всего войска, как сообщает Кассий Дион, а из представителей дунайской армии. И здесь не были приняты во внимание последствия этой реорганизации. Внешне иллирийские войска занимали ключевые позиции власти в Риме, а на самом деле — гораздо больше. Так как их функции ограничивались рамками римского войска, преторианская гвардия одновременно была своего рода военной школой римской армии. Из нее вышли центурионы и штабные офицеры, иллирийские генералы и императоры 3 в. н. э.

Несмотря на быструю победу над Дидием Юлианом, Септимию Северу предстояли решающие столкновения. Во Фракии и на морских границах начались тяжелые сражения против сторонников Песцения Нигра, которому симпатизировали многие даже в Риме. Северу нужно было обезопасить африканские провинции, и он попытался нейтрализовать по крайней мере Египет, чтобы не подвергать риску обеспечение Италии зерном. Наконец, ему нужно было вывести из игры британского соперника Клодия Альбина, конкурента, который, что характерно, тоже происходил из Северной Африки, из Гадрумета; он располагал, правда, только тремя боеспособными легионами, но, с другой стороны, и многочисленными вспомогательными войсками. Быстро и уверенно Септимий Север взял в свои руки инициативу во всех этих зонах опасности. Большим успехом было то, что он сумел успокоить Клодия Альбина, произведя его в Цезари.

Важнейшие решения тем временем нужно было принимать в районе морских границ и в Малой Азии. Римские военные соединения дунайской армии заблаговременно продвинулись на юго-восток, сам Септимий Север после одномесячного пребывания в Риме направился на Восток, перед Перинфом наступление легатов Нигра захлебнулось, Византии был окружен войсками дунайской армии, однако взять они его не смогли. После тяжелых сражений у Кизика и Никеи разгромленные войска Нигра оставили Малую Азию, а уже весной 194 г. н. э. армия Септимия Севера стояла у ворот Киликии. У Иссы, в районе поля битвы Александра Великого и Дария, и на этот раз произошло решающее сражение. Войска Нигра снова были разбиты, а сам он погиб при бегстве.

Только последний бастион побежденной армии Византия, оказывал безнадежное сопротивление. Только в конце 195 г. н. э. изголодавшийся город капитулировал. Он был разграблен, стены разрушены. Но какое-то время его область была присоединена к Перинфу. На Востоке Септимий Север не встретил больше никакого сопротивления. Относительно короткая, но катастрофическая для некоторых городов гражданская война закончилась. На общины, поддерживавшие Нигра, была наложена тяжелая контрибуция, с другой стороны, Лаодикее, которая после выступления Септимия Севера была разграблена и разрушена кавалерией Нигра, было оказано покровительство. Город получил не только большое денежное пособие, италийское право и название Септимия; сама Антиохия, столица провинции и последний центр Нигра, была подчинена ему.

Эта расплата должна была неизбежно привести к новым сражениям на севере Месопотамии. Так как, с одной стороны, арабские соседние племена сначала были заодно с Нигером, однако тогда была занята римская территория и осажден Нисибин, с другой стороны, приверженцы Нигра в большом количестве бежали через Евфрат. Поэтому весной 195 г. н. э. войска Септимия Севера перешли Евфрат, сняли блокаду с Нисибина и продвинулись до Тигра и земель Адиабены. Так как парфянский царь не смог предоставить достойной упоминания поддержки, его вассалы были разбиты; Септимий Север отметил этот успех принятием победных имен Аравийский и Адиабенский. К этому добавились новые императорские провозглашения и присвоение титула мать лагерей императрице Юлии Домне (о личности второй жены Септимия Севера подробнее будет рассказано далее). Тогда как в Риме и на Западе ожидали продолжения этого успешного наступления в стиле Траяна, Север удивил Империю резкой сменой курса.

Если сначала Септимий Север тесно примыкал к Пертинаксу, теперь он объявил себя «сыном божественного Марка» и дал своему семилетнему сыну Бассиану (Каракалла) имя Марк Аврелий Антонин. Это привело прежде всего к разрыву с Клодием Альбином. Хронология событий тех месяцев недостоверна, взаимодействие акций и реакций однозначно реконструировать невозможно. Известно только, что Клодий Альбин стал тем временем сборным пунктом оппозиции против Севера и носителем ее надежд, предположительно он начал также подготовку к вторжению в Галлию, когда Септимий Север прервал поход и весной 196 г. н. э. повел свою армию против соперника. В Виминации Каракалла был возвышен до Цезаря; совершенно очевидным явилось последовательное установление новой династии.

Когда войска Севера направились на Запад, Альбин со всеми своими войсками пересек Ла-Манш и этим вынудил войско Запада выступить на его стороне. К нему примкнули Таррацшская провинция с одним легионом, гарнизон Лугдуна, где он основал свою штаб-квартиру, и вспомогательные галльские группы, но не рейнская армия. Теперь и Запад был втянут в гражданскую войну. Альбин сумел разбить наместника Нижней Германии. Трир же взять не смог. Надпись, сделанная в честь Септимия Севера, Каракаллы и майнцкого XXII легиона, который тогда защищал Трир, напоминает о тех событиях.

В новых исследованиях частично оспариваются военные способности Септимия Севера. Распоряжения, которые он сделал в конце 196 г. н. э., говорят совсем о другом. Тогда как основное ядро его войска севернее Альп двинулось через Норик и Рецию в Галлию, Север послал передовые отряды к западным альпийским перевалам, которые взяли под контроль все коммуникации между Галлией и Италией. Сам он какое-то время зимой оставался в Риме, чтобы там своим присутствием в зародыше задушить все оппозиционные планы. 19 февраля 197 г. н. э. у Лугдуна состоялось решающее сражение, ожесточенная с переменным успехом и с большими потерями с обеих сторон битва, в которой Север лично подвергся большой опасности. Когда Кассий Дион оценивает силы обеих сторон в 150 000 человек каждая, это число, безусловно, сильно преувеличено. Оно только доказывает, что в этой битве была задействована большая часть воинских соединений Запада и дунайской армии. После атаки северовской кавалерии части Альбина обратились в бегство, сам он лишил себя жизни. Лугдун был разграблен и частично сожжен, многочисленные сторонники Альбина казнены.

Во время своего короткого пребывания в Риме, которое в первую очередь служило нейтрализации сторонников Альбина, Септимий Север распорядился обожествить теперь и Коммода. Антисенаторская тенденция была очевидной. Уже в 197 г. н. э. Север начал подготовку к новому наступлению на восточную границу. Там парфянский царь Вологезес IV не упустил своих шансов. Парфянские и арабские отряды снова напали на Месопотамию и осадили Нисибин. Но нападавшие недооценили реакцию Севера. В форсированном марше с использованием морского транспорта римские войска были брошены на Восток, уже летом 197 г. н. э. большая римская армия скоцентрировалась у Евфрата. Вологезес под ее атаками отступил по всему фронту. С Нисибина была снята осада, и на этот раз Север продвинулся дальше на юго-восток. 28 января 198 г. н. э., когда исполнился столетний юбилей прихода Траяна к власти, Север взял древнюю парфянскую столицу Ктесифон.

Тогда Септимий Север находился на вершине своих внешнеполитических успехов. Он принял победный титул Парфянский, Каракалла был возвышен до «Августа», на год младше его Гета был произведен в Цезари. Правда, на блестящие победы сразу же упала тень, когда потерпели неудачу две попытки взять старую крепость Гарта, тот город в пустыне, который когда-то дал отпор Траяну. Тем не менее защита границы провинции Месопотамия была окончательно стабилизирована, и римский престиж в этом регионе значительно увеличился. В 199 и 200 г. н. э. Север пребывал в Египте, где он занимался не только администрацией и юриспруденцией, но и удовлетворил свой интерес к древностям и религиозным традициям этой страны. Потом он вернулся в Сирию, где 1.1.202 г. н. э. в Антиохии он вместе с Каракаллой вступил в должность консула.

Возвращение в Рим ознаменовало начало юбилейных торжеств по случаю десятилетия правления. Населению и гвардии было выплачено по 10 червонцев на каждого, самый большой подарок, который знал город. Среди шумного веселья по поводу этой расточительной щедрости состоялась свадьба Каракаллы и Плавтины, дочери преторианского префекта Плавциана, который тогда был в зените своего влияния. Годом позже, в 203 г. н. э., Север и его семья посетили Северную Африку, это посещение оставило следы в виде новых зданий и посвящений, прежде всего это арка Северов в Лепте Магне, которая была поставлена на перекрестке главных улиц города. Она напоминает своим мраморным рельефом о триумфальном вхождении правителя и его сына в родной город. В отдельных элементах стилистического изображения, в значительности фигур, различии по размеру, в фронтальном способе изображения и принципе расположения угадывается признак типично позднеантичного мира форм. Карфагену, У тике и Лепте Магне было пожаловано италийское право, родной город сверх того был оформлен многочисленными зданиями, новым форумом, базиликой, большим храмом Вакху и Гераклу. Другие здания Лепты Магны были отреставрированы или расширены, улучшено водоснабжение и увеличен цирк. Летом 203 г. н. э. Север возвратился в Рим.

204 г. н. э. отмечен блеском секулярных игр в Риме, которые были организованы по августовскому образцу. В этих играх принимала активное участие Юлия Домна в окружении избранных римских матрон. Если путешествие прошлого года в Африку было почитанием родного города и африканских традиций, то большие секулярные игры явились данью уважения к традициям Рима и одновременно появлением новой династии, которая начало своего правления снова отождествляла с наступлением счастливого мирного века. Однако уже в следующем году дали о себе знать тяжелые конфликты внутри режима. События, которые в 205 г. н. э. привели к падению префекта гвардии Плавциана, в деталях неизвестны. Известно только, что Плавциан долго занимал положение, намного превосходившее положение Сеяна. Наконец, дело дошло не только до трений Септимия Севера с Юлией Домной, но и особенно с подросшим и жаждущим власти Каракаллой, который, очевидно, сыграл важную роль в падении своего тестя. Какой бы укрепленной ни казалась Империя в тот момент, в качестве последствий гражданской войны оставалось немало очагов беспорядков. В Италии большое недовольство вызвали действия Буллы Феликса. Этот вожак нескольких сотен деклассированных элементов долгое время занимался хорошо организованным разбоем на дорогах и ускользал от всех преследований. Наконец, была проведена широкая военная акция, в результате которой он погиб.

Конец правления Септимия Севера ознаменовался его британским походом. Когда Клодий Альбин в 196 г. н. э. собрал все войска и мобильные вспомогательные группы британской провинции, чтобы с их помощью добиться власти, никогда полностью не покоренные племена на севере острова не упустили эту возможность. Они проникли глубоко в провинцию вплоть до Йорка. Почти все крепости на севере страны пали жертвами этого нападения и позже их пришлось восстанавливать. Клодий Альбин не был освобожден от ответственности за эту катастрофу.

Север на Востоке сделал радикальные выводы после поражения Нигра. Концентрация римских сил в сирийском пространстве была отправным пунктом его соперника, и этот базис он окончательно уничтожил. Большая провинция Сирия была разделена на две меньшие: на Сирию Полую, которая включала северную Сирию и земли Коммагены, и на Сирию Финикийскую. При необходимости эти две провинции, из которых Сирия Полая имела два легиона, а Сирия Финикийская только один, могли быть использованы друг против друга. Тот же принцип, который определял и другие меры правителя, Север применил в Британии. Там большая провинция, три легиона которой поддержали узурпацию Клодия Альбина, была разбита на две: Верхняя Британия включала запад страны, нынешний Уэльс с двумя легионерскими лагерями в Карлсоне и Честере, Нижняя Британия, наоборот, восток острова с одним легионом в Йорке.

Параллельно с этим административным делением последовало восстановление разрушенных крепостей на вале Адриана, а также других передовых укреплений. В 207 г. н. э., казалось, планомерно готовится новое наступление; в 208 г. н. э. весь двор переехал в Йорк. Английские археологи в прошлые десятилетия обнаружили ряд маршевых лагерей, которые были построены в связи с военными операциями Септимия Севера. Какой бы проблематичной ни была оценка многочисленных мест находок, в целом они говорят о том, что Септимий Север в тех операциях хотел достичь большего, чем только восстановление вала Адриана. Прежде всего большая военная база Карпоу на южном берегу реки Ферт-оф-Форт, которая была найдена в 1961 году Р. Берли, подтверждает радиус массированного применения войск.

Отсюда римские наступательные клины в 208 г. н. э. продвинулись на север и покорили каледонские племена внутренней части Шотландии. Север достиг тогда большего, чем любой римский полководец до него. Уже следующей зимой снова восстали племена меатов и каледонцев. Сначала этими сражениями руководил лично Север и, несмотря на тяжелый приступ подагры, приказал носить себя на носилках. С 209 г. н. э. он оставался в Йорке и передал главнокомандование Каракалле; 4 февраля 211 г. н. э. умер в Йорке.

Британский поход Септимия Севера в современных исследованиях оценивался по-разному. Если его целью было якобы полное покорение Шотландии и установление прямого римского правления, то фактически она потерпела неудачу, и с этой точки зрения от мести Севера и войны на уничтожение меатов и каледонцев спасла только смерть правителя. Если учитывать развитие событий в последующее время, то возникают совсем другие перспективы. Каракалла после смерти отца не сразу вернулся в Рим, а начал заниматься организацией защиты границы. Он отозвал римские военные формирования из Шотландии и ограничился укреплением форпостов севернее вала Адриана. Эти крепости теперь были не только гарнизонами боеспособных и подвижных подразделений, но и штаб-квартирой формирований пограничной службы. Район севернее вала Адриана таким образом был под военным контролем. Что эта система себя оправдала, следует из того, что Британия больше, чем на полстолетия, обрела покой и что стычки 3 в. н. э. исходили совсем от другого противника.

Насколько глубоким был перелом, который представляло для Империи правление Септимия Севера, лучше всего показывает изменение социальной структуры. «Будьте едины, обогащайте солдат, пренебрегайте всем другим!» — если Септимий Север на смертном одре сказал своим сыновьям эти слова, то он безусловно следовал им сам, даже если эти слова не являются историческими.

Фактически жизненные условия римской армии никогда раньше не были улучшены так, как при Севере. Годовое жалованье легионера почти удвоилось по сравнению с Домицианом. К этому нужно добавить натуральные повинности для продовольственного снабжения, а также разрешение даже для простого солдата жить вместе с женой в законном браке. Центурионом принципалам было выдано золотое кольцо всадников. В лагерях чаще, чем раньше, организовывались общества (школы, коллегии), которые в большинстве случаев были организованы согласно военной иерархии. Профессиональные солдаты, с одной стороны, могли теперь получить влиятельные государственные должности и даже подняться до всаднической карьеры, а с другой — после демобилизации в своих городских общинах освобождались от всех трудовых повинностей. Поэтому в большинстве случаев привилегированная служба в армии была фактически наследственной.

Наряду с реорганизацией гвардейских формирований, армия значительно усилилась образованием трех новых легионов, которые получили название парфянских. Ими был построен лагерь недалеко от Рима, в Альбане. Это совершенно противоречило августовскому принципу не держать легионы даже в Италии; правитель располагал теперь в городе военным соединением численностью около 30 000 человек, которое было так дифференцировано, что узурпация крайне затруднялась. Для эры Северов, кроме того, характерно, что легионами больше командовали не сенаторы, а всадники.

Реформы в подразделениях пограничной охраны производят, наоборот, противоречивое впечатление. Если и у них последствия девальвации покрывались не только повышением жалования, но и наделением землей, то такие меры, правда, повышали ответственность войск за данные им территории, но, с другой стороны, снижали их мобильность.

Вторым решающим фактором в общественной сфере было увеличивающееся значение всаднического сословия. Причем это сословие все больше и больше изменялось по своему составу. Начиная от Северов, оно не было больше тождественно прежнему преобладающему слою романизированных землевладельцев, деловых людей и финансистов и других социальных выдвиженцев, то есть особенно активно занимающейся экономической деятельностью и культурно полностью ассимилированной группой населения. Отныне всадническое сословие приобрело новую специфику благодаря высокому числу поднявшихся до него профессиональных солдат, которые в большинстве случаев вышли из пограничных районов Империи. Решающие изменения произошли не только в количественном составе, не только с точки зрения происхождения, но прежде всего с точки зрения менталитета и квалификации.

Конечно, еще при Адриане повысилось число римских граждан из Северной Африки, которые поднялись до сенаторов и всадников, однако большая доля людей этого происхождения на ведущих должностях сильно возросла. Возросшая потребность в лояльных функционерах требовала привлечения всех способных и квалифицированных сил, однако число всаднических прокураторских должностей при Септимии Севере возросло только до сорока по сравнению с временем Марка Аврелия. Решающим для всего 3 в. н. э. был подъем жизнеспособных групп, подъем представителей средних слоев и военных из пограничных зон Империи, тогда как значение старой аристократической элиты, особенно италийской, все больше и больше уменьшалось. Преторийская префектура продолжала оставаться влиятельнейшим военным постом Империи. При Плавциане ее компетенции значительно увеличились. Плавциан взял на себя военную аннону и тем самым обеспечил себе контроль над важными ветвями снабжения и подвоза, при этом были значительно расширены юридические компетенции его должности. Преторианскому префекту теперь подчинялось судопроизводство не только в италийском регионе, но в его компетенции было также принятие решений по апелляционным жалобам из провинций. Юридическая деятельность обладателя этого поста тем самым настолько увеличилась, что при поддержке Плавциана один из двух префектов, между которыми была разделена эта должность, являлся профессиональным юристом. Первым из них был Папиниан, один из ведущих юристов того времени. Его коллеги-юристы Павел и Ульпиан тоже имели большое влияние в государственном совете.

За политические и общественные изменения при Септимии Севере в первую очередь расплатился сенат. Новый правитель с самого начала не собирался возвращать сенату политические компетенции, которыми тот раньше обладал, еще меньше он хотел хотя бы для видимости подчинить себя ему. Само собой разумеется, и Септимий Север тоже зависел от участия и сотрудничества большой части сенаторов. Однако сенаторы, которые приняли Севера как сильного человека, потому что были убеждены в необходимости стабилизации Империи, не доказали этим признание всем сословием личности и стиля правления Септимия Севера.

Не может быть и речи, чтобы Септимий Север ненавидел и преследовал весь сенат, и наоборот, что весь сенат отвергал нового правителя. Скорее нужно исходить из того, что римский сенат в фазе гражданской войны 193— 197 гг. н. э. функционировал не как цельное единство и что его враждебность была следствием того факта, что руководство политикой уже давно ускользнуло из его рук. Насколько не единодушно действовали сенаторы, видно уже по тому, что значительная часть сенаторов или происходящих из Африки, или тесно с нею связанных, были не на стороне Септимия Севера, а на стороне Клодия Альбина. Именно этот раскол сенаторских интересов в значительной мере способствовал уменьшению значения всей корпорации.

Внутренняя политика Септимия Севера характеризовалась его связью с новыми силами. Подчеркнутое соблюдение права низших слоев и специальная забота об этой категории населения составляли целостное единство, и их можно понять только в рамках новой государственной структуры. Этим объясняется и то, что теперь притесняемые крестьяне и арендаторы в случае необходимости для вручения ходатайств принцепсу выбирали посредниками не сенаторов своих провинций, как раньше, а часто представителей своих слоев, чиновников и офицеров, считая, что правитель относится к ним благожелательно.

Отношение Септимия Севера к городам трудно привести к общему знаменателю. В предпочитаемых им районах, особенно на всем Востоке и в Африке, он присвоил свободные привилегированные городские права, дал почетный титул колония Пальмире, Елеезе, Сингаре, Эдессе, Нисибину и другим городам. Александрия получила от правителя городской совет, за который боролась почти два века, египетским центрам племенных округов полагалась теперь также городская форма организации. Однако эти меры совсем не означали, что речь шла о сознательном укреплении городских сил. Интенсификация городской администрации при Септимии Севере скорее преследовала цель укрепить влияние городов. Теперь приватная благотворительность в процессе развития уступила место личной ответственности городского совета за все платежи и налоги города, вместо автономного самоуправления возник груз ответственности за все возрастающие требования Империи. Этот груз ответственности сказывался не только на государственных чиновниках, для которых он стал нормой, но распространился также и на широкие круги населения. От того, что маленькие, но важные и работоспособные группы налоговых арендаторов, мелких арендаторов императорской собственности, все ветераны и члены некоторых торговых и хозяйственных корпораций были освобождены от муниципальных налогов, повинности всех остальных социальных групп становились только больше.

Новой одновременно была беспощадность, с которой теперь вымогались у города все подати и налоги, стиль, который, однако, можно понять, если вспомнить о структуре и карьере милитаризованного чиновничества. Ужесточение государственного вмешательства предполагало лучший полицейский аппарат, чем тот, который до сих пор был необходим для Рима. Различные отряды, солдаты пограничной службы и интенданты по продовольствию, императорские жандармы на пари охотились за своими жертвами: и эти решительные действия предприимчивой полиции дополнили картину того времени. Ненависть правителя к своим политическим противникам, совершенство обвинительных ведомств и активность карательных инстанций довели системати

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности