Рим. Сословные распри. Децемвиры

Самое известное событие из эпохи сословных распрей — история храброго аристократа Гнея Марция, получившего свое прозвище от взятых им приступом Кориол. В 491 г. до н.э., раздраженный отказом центурий возвести его в консулы, он предложил, по рассказу одних, прекратить продажу хлеба из государственных магазинов, пока измученный голодом народ не откажется от трибуната, по рассказу других — прямо упразднить трибунат. Когда трибуны возбудили против него преследование, которое влекло за собою смертную казнь, он удалился из города, но только для того, чтобы возвратиться во главе армии вольсков; однако в ту минуту, как он замышлял завоевание своего родного города для врагов своего отечества, в нем заговорила совесть под влиянием горячих материнских увещаний, и таким образом он искупил одну измену другой, а обе — своею смертью. Сколько в этом правды, трудно решить, но старо то предание, из которого наивная дерзость римских летописцев извлекла славу для своего отечества; во всяком случае оно раскрывает перед нами глубокий нравственный и политический позор этих сословных распрей. В том же роде было нападение в 460 г. до н.э. на Капитолий шайки политических беглецов под предводительством сабинца Аппия Гердония; они призвали рабов к оружию, и только после горячей борьбы и при помощи подоспевших тускуланцев удалось гражданскому ополчению одолеть эту шайку бунтовщиков. Такой же отпечаток фанатического ожесточения носят на себе другие события того же времени. Однако их историческое значение уже не может быть выяснено по лживым фамильным рассказам; сюда, например, следует отнести преобладание рода Фабиев, который поставил с 485 по 479 г. до н.э. одного из двух консулов, реакцию против этого рода, выселение Фабиев из Рима и их истребление этрусками на берегах Кремеры (477 г. до н.э.). Еще ужаснее было умерщвление народного трибуна Гнея Генуция, который осмелился призвать двух бывших консулов к ответу и утром назначенного для обвинения дня был найден мертвым в своей постели (473 г. до н.э.). Непосредственным результатом этого злодеяния был закон Публилия — самый богатый последствиями из всех, какие встречаются в римской истории. Два чрезвычайно важных нововведения — организация плебейского собрания по трибам и пока что условное уравнение плебисцита с формально утвержденным всею общиною законом — состоялись, первое несомненно, а второе вероятно, по предложению народного трибуна Волерона Публилия в 471 г. до н.э. До этого времени плебеи выносили свои решения по куриям, и на этих специально плебейских сходках голоса частью подавались поголовно без всяких различий по богатству или по оседлости, частью же всеми клиентами знатных аристократических семейств вместе, вследствие того что в куриальном собрании все члены одного и того же рода неизбежно действовали как один человек. И то и другое обстоятельства часто доставляли аристократам случай влиять на это собрание и в особенности направлять выбор трибунов по своему желанию; теперь и то и другое было отменено новым способом голосования по кварталам. Сервиева реформа организовала четыре квартала для нужд рекрутского набора; в них входили равномерно и городская земля и загородная. Впоследствии — возможно, в 495 г. до н.э. — римская территория была разделена на двадцать округов, из которых первые четыре были прежние, заключавшие в себе город с его ближайшими окрестностями, а остальные шестнадцать были организованы на основе родовых округов из самых старинных римских пахотных участков. Затем, вероятно, после издания публилиевого закона и потому, что нечетное число участков более удобно при решении дел по голосам, был прибавлен двадцать первый округ, названный крустумерийским по имени того места, где плебеи положили начало своей внутренней организации и где был учрежден трибунат. После того особые собрания плебеев происходили уже не по куриям, а по трибам. В этих округах, организованных исключительно на основе поземельной собственности, подавали голоса только оседлые жители и притом без всякого различия между крупными и мелкими землевладельцами и в том порядке, в каком они жили по селам и деревням. Эти собрания по трибам, организованные во всем остальном по образцу собраний по куриям, очевидно, были в сущности собраниями независимого среднего сословия, из которых, с одной стороны, была исключена большая часть вольноотпущенников и клиентов, как не имевших постоянной оседлости, и в которых, с другой стороны, самые крупные землевладельцы не могли приобрести такого же сильного влияния, какое имели в центуриях. Такое «сборище массы» (concilium plebis) имело еще менее права считаться всеобщим собранием граждан, чем плебейские сходки по куриям, так как не только подобно этим последним исключало из своего состава всех патрициев, но исключало и не имевших оседлости плебеев; но народная масса была в состоянии настоять на том, чтобы ее решения считались юридически равносильными решениям центурий, если только были предварительно одобрены полным собранием сената. Что это последнее постановление вошло в законную силу еще до издания законов «Двенадцати таблиц», не подлежит сомнению; но теперь уже трудно решить, было ли оно введено именно путем публилиева плебисцита или же оно ранее того вошло в силу благодаря какому-нибудь бесследно забытому закону и было только включено в публилиев плебисцит. Точно так же остается не решенным, было ли число трибунов увеличено с двух до пяти именно законом Публилия или же это увеличение состоялось ранее. Но все эти мероприятия, вызванные взаимною враждою политических партий, были далеко не так целесообразны, как попытка Спурия Кассия сокрушить финансовое всемогущество богатых людей и тем уничтожить настоящий источник зла. Он был патриций, и в его сословии никто не стоял выше его по рангу и по славе. После двух триумфов, состоя в третий раз в должности консула (486 г. до н.э.), он предложил гражданской общине измерить общинные земли и частью сдать их в аренду в пользу государственной казны, частью разделить их между нуждающимися — другими словами, он попытался вырвать из рук сената заведование государственными землями и, опираясь на гражданство, положить конец эгоистическому захвату земель. Он мог надеяться, что благодаря его личным качествам и благодаря справедливости и мудрости предложенной им меры эта последняя не потонет в волнах человеческих страстей и малодушия; но он ошибся. Знать восстала как один человек. Богатые плебеи приняли сторону Кассия, но простолюдины были недовольны тем, что он, сообразуясь с союзным правом и с справедливостью, хотел предоставить и латинским союзникам долю наделов. Кассий поплатился за свою попытку жизнью, и есть что-то похожее на правду в обвинении, что он хотел присвоить себе царскую власть, так как он действительно подобно царям попытался оградить свободных простолюдинов от своего собственного сословия. Предложенный им закон сошел вместе с ним в могилу, но призрак этого закона с тех пор постоянно мелькал перед глазами богачей и беспрестанно вставал из своей могилы, пока вызванные им распри не уничтожили общинного устройства в самой его основе.

Была также сделана попытка упразднить трибунскую власть и предоставить простому народу равноправие более правильным и более целесообразным способом. Народный трибун Гай Терентилий Арса предложил в 462 г. до н.э. назначить комиссию из пяти членов для составления проекта такого общего гражданского уложения, которым консулы были бы обязаны руководствоваться в своих судебных решениях. Но сенат отказал этому проекту в своем одобрении, и, прежде чем он осуществился, прошло десять лет, которые были эпохой самой горячей сословной борьбы, усиленной внешними войнами и внутренними беспорядками. Аристократическая партия постоянно с одинаковым упорством не допускала этот закон до сената, а община постоянно выбирала в трибуны все одних и тех же людей. Была сделана попытка ослабить нападение посредством других уступок; в 457 г. до н.э. было разрешено увеличить число трибунов с пяти до десяти, что, конечно, было сомнительным выигрышем. В следующем году состоялся ицилиев плебисцит, который был принят в число скрепленных клятвой привилегий общины и который предоставил в наследственное владение беднейших граждан для возведения построек Авентин, до тех пор считавшийся храмовою рощей и незаселенный. Община приняла то, что ей было предложено, но тем не менее не переставала требовать гражданского уложения. Наконец в 300 г. состоялось соглашение; сенат уступил в том, что было важнее всего. Было решено приступить к составлению гражданского уложения и для этого выбрать экстраординарным образом через центурии десять человек, которые вместе с тем должны были в качестве высших должностных лиц исправлять должность консулов (decemviri consular! imperio lugibus scribundis), а избирать в это звание было дозволено не только патрициев, но и плебеев. Эти последние были по этому случаю в первый раз признаны годными к избранию, хотя только на экстраординарную должность. Это был большой шаг вперед на пути к полному уравнению политических прав, и он был не слишком дорого куплен тем, что народный трибунат был уничтожен, право разрешать апелляции было прекращено на время существования децемвирата, а на децемвиров только была возложена обязанность не посягать на закрепленные клятвой общинные вольности. Однако прежде всего было отправлено в Грецию посольство с поручением привезти оттуда солонов и другие греческие законы, и только после его возвращения были выбраны на 451 г. до н.э. децемвиры. Несмотря на то, что было дозволено выбирать и плебеев, оказались выбранными исключительно патриции — так сильна была в то время аристократия; только в 450 г. до н.э., когда понадобились новые выборы, было, между прочим, выбрано и несколько плебеев, которые были первыми в римской общине должностными лицами незнатного происхождения. Взвешивая все эти меры в их совокупности, едва ли можно приписать им иную цель кроме попытки заменить трибунское заступничество ограничением консульской власти посредством писаного закона. Обе стороны, по-видимому, пришли к убеждению, что не было возможности долее оставаться при прежних порядках и что провозглашение бессменной анархии губило общину, в сущности никому не принося пользы. Рассудительные люди, должно быть, поняли, что вмешательство трибунов в администрацию и их деятельность в качестве обвинителей были безусловно вредны и что единственная настоящая польза, которую принес трибунат простому народу, заключалась в защите от пристрастных судебных решений, благодаря тому что трибунат был чем-то вроде кассационного суда, стеснявшего произвол магистратуры. Не подлежит сомнению, что когда плебеи стали требовать писаного земского уложения, патриции возражали им, что в таком случае оказалось бы излишним юридическое заступничество трибунов, а затем, как кажется, были сделаны обоюдные уступки. О том, что будет после издания гражданского уложения, быть может, прямо и не было определено; но нельзя сомневаться, что плебеи окончательно отказались от трибуната, так как вследствие учреждения децемвирата они могли бы восстановить трибунат не иначе как незаконным путем. Данное плебеям обещание, что скрепленные клятвой их вольности останутся неприкосновенными, могло относиться к таким правам плебеев, которые не зависели от существования трибуната, как например к праву апелляции и к обладанию Авентином. Как кажется, было предположено, что децемвиры при своей отставке предложат народу вновь выбрать консулов, которые будут впредь отправлять правосудие уже не по своему личному произволу, а по писаным законам.

Этот проект можно было бы назвать мудрым, если бы он действительно мог осуществиться; все зависело оттого, пойдут ли на эту миролюбивую сделку обе партии, до крайности раздраженные друг против друга. Децемвиры 451 г. до н.э. представили свое уложение народу. После утверждения народом оно было вырезано на десяти медных досках, которые были прибиты на форуме у ораторской трибуны перед зданием сената. Но так как понадобилось еще дополнение, то на 450 г. до н.э. были снова выбраны децемвиры, прибившие еще две таблицы; таким образом было составлено первое и единственное римское гражданское уложение — законы «Двенадцати таблиц». Оно было результатом компромисса и уже по одной этой причине не могло заключать в себе таких существенных измене-нении в прежнем законодательстве, которые заходили бы далее полицейских и вызванных временными потребностями мероприятий. Даже в области кредита не было сделано никакого другого смягчения прежних правил, кроме установления максимума процентов (10%), по всей вероятности более низкого, чем прежде, и кроме угрозы ростовщику тяжелым наказанием, которое, что довольно характерно, было более тяжелым, чем наказание за воровство; строгое долговое судопроизводство осталось неизменным по меньшей мере в своих главных чертах. Конечно еще менее могли иметься в виду какие-либо изменения сословных прав; наоборот, новыми законами были заново утверждены и различия в правах между налогоплательщиками и неимущими гражданами и незаконность брачных союзов между знатью и простыми гражданами, а для ограничения произвола должностных лиц и для защиты граждан было ясно постановлено, что позднейший закон всегда имеет преимущество перед прежним и что народ не может издавать постановлений против отдельных граждан. Всего замечательнее то, что в уголовных делах была отменена апелляция к собраниям по трибам, между тем как она была разрешена к собраниям по центуриям; отсюда видно, что уголовная юрисдикция была в действительности захвачена плебеями и их представителями и что вместе с трибунатом был уничтожен и трибунский уголовный суд, между тем как, быть может, существовало намерение сохранить суд эдилов, присуждавших только к денежным пеням. Действительное политическое значение новых законов заключалось не столько в из мудром содержании, сколько в формально возложенной на консулов обязанности отправлять правосудие не иначе, как по этим формам судопроизводства и по этим правилам, равно как в публичном выставлении написанных законов, так как это ставило суд под контроль общественного мнения и заставляло консула оказывать всем без различия равное и поистине общее правосудие.

Конец децемвирата покрыт глубоким мраком. Децемвирам, как рассказывают, оставалось только опубликовать содержание двух последних таблиц и затем уступить свое место обычной магистратуре. Однако они медлили; под предлогом, что законы еще не готовы, они оставались в должности даже по истечении ее годового срока, а это было возможно тем более потому, что магистратура, призванная экстраординарным образом к пересмотру государственных учреждений, не могла быть — по римскому государственному праву — связана назначенным ей сроком. Умеренная фракция аристократии с Валериями и Горациями во главе, как рассказывают, попыталась в сенате вынудить у децемвиров отставку; но глава децемвиров Аппий Клавдий, который всегда был непреклонным аристократом, а теперь превратился в демагога и тирана, взял верх в сенате, и народ покорился. Набор двойной армии был совершен беспрепятственно, и были предприняты войны с вольсками и сабинами. Тогда был найден мертвым впереди лагеря бывший народный трибун Луций Сикций Дентат — самый храбрый человек во всем Риме, побывавший в ста двадцати сражениях и носивший на теле рубцы от сорока пяти ран; он был, как рассказывали, предательски умерщвлен по наущению децемвиров. Мысль о необходимости революции бродила в умах, а поводом для ее взрыва послужил несправедливый приговор Аппия в деле о свободе дочери центуриона Луция Вергилия, которая была невестой бывшего народного трибуна Луция Ицилия. Этот приговор вырывал девушку из ее семьи, делая ее несвободной и бесправной, и побудил ее отца вонзить ей на публичной площади в сердце нож, для того чтобы избавить ее от неминуемого позора. В то время как народ, приведенный в ужас таким неслыханным делом, толпился вокруг трупа прекрасной девушки, децемвир дал своим полицейским служителям приказание привести к нему отца, а потом и жениха, для того чтобы немедленно подвергнуть их ответственности за сопротивление его власти. Тогда мера переполнилась. Под защитой разъяренной толпы отец и жених девушки спаслись от сыщиков деспота, и, в то время как сенат дрожал от страха и не знал на что решиться, они появились в обоих лагерях вместе с многочисленными свидетелями страшного происшествия. О неслыханном деле было всем рассказано, и перед взорами каждого раскрылась та пропасть, которую создало в гарантиях общественной безопасности отсутствие трибунского заступничества; тогда сыновья повторили то, что было некогда сделано их отцами. Войска снова покинули своих начальников и, пройдя в боевом порядке по городу, снова удалились на священную гору, где снова выбрали своих трибунов. Децемвиры все еще отказывались сложить с себя власть; тогда войска появились в городе вместе со своими трибунами и стали лагерем на Авентине. Наконец, когда гражданская война уже казалась неизбежной и ежечасно можно было ожидать уличной битвы, децемвиры отказались от своей незаконно присвоенной и опозоренной власти, а консулы Луций Валерий и Марк Гораций уладили вторичное соглашение, которым был восстановлен народный трибунат. Возбужденное против децемвиров уголовное преследование окончилось тем, что двое из них, которые были всех более виновны, — Аппий Клавдий и Спурий Оппий — сами лишили себя жизни в тюрьме; восемь остальных были отправлены в изгнание, а их имущество было конфисковано в пользу государства. Дальнейшее судебное преследование было прекращено благоразумным и умеренным народным трибуном Марком Дуилием, который своевременно употребил в дело свое veto. Так гласит рассказ, очевидно начертанный римскими аристократами; но, даже опуская некоторые побочные соображения, невозможно поверить, чтобы великий кризис, из которого возникли законы «Двенадцати таблиц», мог завершиться такими романтическими приключениями и политическими несообразностями. После упразднения царской власти и после учреждения народного трибуна учреждение децемвирата было третьей великой победой плебеев, а что противная партия питала ненависть и к этому нововведению и к главе децемвиров Аппию Клавдию, понятно само собой. Плебеи достигли этим способом пассивного права избрания в высшую общинную должность и общего земского уложения, и конечно не они имели основание восставать против новой магистратуры и с оружием в руках восстанавливать чисто аристократическое консульское правление. Только аристократическая партия могла преследовать такую цель, и когда выбранные частью из патрициев и частью из плебеев децемвиры попытались остаться в должности долее положенного срока, то против этого должна была прежде всех восстать конечно знать. При этом она без сомнения не преминула напомнить плебеям, что у них был отнят трибунат. Когда же знати удалось устранить децемвиров, то само собой понятно, что после их падения плебеи снова взялись за оружие, для того чтобы обеспечить за собою результаты как первой революции 494 г. до н.э., так и более позднего народного движения; появление же валериевых и горациевых законов 449 г. до н.э. можно объяснить только как компромисс, которым закончилось это столкновение. Сделка естественным образом была в пользу плебеев и еще раз значительно уменьшила власть знати. Что народный трибунат был восстановлен, что исторгнутое у аристократии городское право было окончательно введено в силу и что консулы были обязаны им руководствоваться, разумеется само собой. Впрочем, с введением этого права трибы лишились юрисдикции по уголовным делам, которую они себе незаконно присвоили; но трибуны получили ее обратно, так как был найден путь, дозволявший им вступать в подобных случаях в переговоры с центуриями. Да и оставленного за ними права назначать денежные пени в неограниченном размере и представлять свои приговоры на утверждение комиций по трибам было достаточно, для того чтобы уничтожить гражданское существование всякого противника из патрициев. Далее было постановлено центуриями, по предложению консулов, что впредь всякое должностное лицо, и стало быть также диктатор, должно допускать при своем назначении апелляцию, а кто назначил бы какое-нибудь должностное лицо вопреки этому постановлению, тот должен был поплатиться за это своей головой. В остальном власть диктатора оставалась такою же, какою была прежде, а именно трибун не мог кассировать его официальных постановлений так, как кассировал постановления консулов. Дальнейшее ограничение консульского полновластия заключалось в том, что заведывание военной кассой было поручено двум избираемым общиною казначеям (quaestores), которые были впервые назначены на 447 г. до н.э. Назначение как обоих новых казначеев на военное время, так и обоих прежних должностных лиц, заведовавших городской кассой, было теперь предоставлено общине; за консулом же осталось вместо выбора лишь руководство выборами. Собрание, на котором выбирались казначеи, состояло из всех оседлых людей без различия — патрициев и плебеев — и подавало голоса по кварталам; это было новой уступкой в пользу плебейских земледельцев, влияние которых сказывалось гораздо сильнее на этих собраниях, чем на собраниях по центуриям. Еще богаче последствиями было то, что трибуны были допущены к участию в сенатских прениях. Впрочем, сенат считал для себя унижением допускать трибунов в самую залу заседаний, и потому им было отведено место на скамье у дверей, откуда они могли следить за прениями. Трибунское право интерцессий было распространено и на постановления сената в его полном составе, с тех пор как сенат превратился из совещательного собрания в исполнительное, а эта перемена, без сомнения, в первый раз произошла тогда, когда плебисцит был признан обязательным для всей общины; естественно, что с тех пор трибунам было предоставлено некоторое участие в совещаниях курии. Наконец, чтобы предотвратить подлог и фальсификацию сенатских решений, от подлинности которых зависела и обязательная сила важнейших плебисцитов, было постановлено, что впредь они будут находиться на хранении не только у патрицианских городских квесторов в храме Сатурна, но и у плебейских эдилов в храме Цереры. Таким образом, эта борьба, предпринятая с целью упразднить власть народных трибунов, окончилась вторичным и на этот раз окончательным признанием их права кассировать по их усмотрению как отдельные административные акты по просьбе пострадавших от них лиц, так и решения высших государственных властей. Как личная неприкосновенность трибунов, так и непрерывное существование их коллегии в полном составе были снова обеспечены самыми священными клятвами и всем, что есть в религии внушающего благоговейный страх, равно как самыми ясными узаконениями. С тех пор в Риме уже никогда не делалось попытки упразднить эту должность.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности