Взаимоотношения Кохиды и Иберии с Римом и соседними странами в I в. до н.э.

В начале I в. до н. э. на южных границах Грузии события начали развиваться бурно. В первую очередь это выразилось в небывалом росте могущества Понтийского царства ,а также в усилении соседней Армянской державы.

Завоевания Понта и Армении не могли не вызвать резкого противодействия со стороны Рима. Как мы видели выше, уже в начале II в. до н. э. Рим в борьбе с Селевкидами за овладение этими областями добился значительных успехов и отныне считал их сферой своего политического влияния. Митридат, играя на антиримских настроениях и в ряде случаев прибегая также к социальной демагогии с целью привлечения на свою сторону низших слоев населения, вначале сумел возглавить борьбу азиатских народов против Рима и изгнать римлян из Малой Азии. В одно время ему удалось захватить даже Грецию. Однако деспотия понтийского правителя оказалась ничуть не лучше римского владычества, что вскоре восстановило против Митридата очень многих в самой Малой Азии и других завоеванных областях. Римляне, выставившие против Митридата крупные воинские силы, несколько раз одерживали победу над ним. Однако последний снова начинал борьбу против Рима. В 73 г. до н. э. он начал новую, третью по счету, войну с Римом. Римские войска под командованием Лукулла одержали ряд побед над Митридатом. Затем Лукулл вторгся во владения союзника Митридата — армянского царя Тиграна II. В 69 г. до н. э. римляне после длительной осады взяли один из крупных центров Армянской державы — город Тигранакерт, основанный Тиграном II (к северу от р. Тигра, на месте нынешн. г. Фаркин). В защите Тигранакерта принимали участие «множество албанов и их соседей иберов» (Плутарх. Лукулл, XXVI). В 68 г. до н. э. римляне двинулись на город Арташат — столицу Армении (среднее течение р. Аракса). Армянский царь предпринял попытку остановить войска римлян, направлявшиеся на Арташат (Артаксата греко-римских источников). И здесь Плутарх называет иберов в составе армянского войска, защищавшего подступы к столице Армении. «Было выстроено против (Лукулла), — говорит Плутарх, — множество всадников и отборных отрядов, а перед ними — мардские конные стрелки и иберские копьеносцы, на которых Тигран полагался больше, чем на всех других наемников, вследствие их воинственности» (см. его: Лукулл, XXXI). Из сообщения Плутарха как будто вытекает, что воевавшие под начальством Тиграна иберские копьеносцы были наемниками армянского царя. Что касается иберов и албанов, принимавших участие в боях за Тигранакерт, не совсем ясно, за кого принимает их Плутарх, однако, судя по контексту, скорее всего они рассмотрены в качестве контингентов из зависимых от Тиграна стран, «Собрались, — говорит Плутарх, — поголовным ополчением армяне и гордиены, явились цари с поголовным ополчением мидян и адиабенов, пришло от моря, что при Вавилоне (Персидской залив), много арабов, и от Каспийского моря — множество албанов и их соседей иберов, прибыло также не малое количество из независимых племен, живущих по Араксу, из расположения или из-за даров..» (там же, XXVI). Наличие некоторой политической зависимости Иберии или Албании от находящийся при Тигране II в зените своего могущества Армении, конечно, не исключено. Однако, помогая армянам в борьбе с вторгшимися в их страну римлянами, иберы и албаны прежде всего защищали свои собственные страны, так как угроза вторжения римлян нависла и над ними.

Лукуллу, одержавшему победу над Тиграном, все же удалось дойти да Арташата. Наступавшая зима и недовольство войска принудили его отступить на запад.

В 66 г. до н. э. продолжение войны против Митридата и Тиграна было поручено Гнею Помпею, которому были предоставлены неограниченные полномочия в восточных провинциях. Силы Митридата Эвпатора к этому времени были в значительной мере исчерпаны, и после столкновения с Помпеем в Малой Армении, закончившимся полным его разгромом, Митридат поспешно оставил территорию Понта и бежал в Колхиду. Здесь он остановился в Диоскурии. Он все еще не оставлял надежду на продолжение борьбы с римлянами. Однако в данное время он почти не располагал никакими возможностями для этого. Были потеряны не только Понти его другие южные владения, но также и Северное Причерноморье, Боспорское царство, находившееся во власти восставшего против него его сына Махара. Впоследствии Митридат, после зимовки в Диоскурии, заключив союз с меотскими племенами, захватил Боспорское царство. Отсюда он намеревался предпринять поход с севера, через придунайские области, в Италию, однако в 63 г. до н. э., во время восстания, поднятого против него его сыном Фарнаком, погиб, покончив жизнь самоубийством.

После своего бегства в Колхиду, в 66 г. до н. э. Митридат, как уже говорилось, не располагал никакими реальными возможностями для продолжения сопротивления. Поэтому Помпей военные действия развернул уже против Армении. Положение Тиграна II осложнилось тем, что против него выступил его сын Тигран, пытавшийся сперва при помощи парфянского царя Фраата, а затем римлян и Помпея отнять престол у отца. В таких условиях Тигран II счел наиболее разумным сдаться римлянам, подошедшим к его столице — городу Арташат. В Арташате в 66 г. до н. э. был заключен мирный договор, согласно которому Тигран II потерял многие присоединенные им раньше к своему царству области и должен был выплатить шесть тысяч талантов контрибуции. Вместе с тем он объявлялся «другом и союзником римского народа», что в данной обстановке было равносильно признанию политической зависимости от Рима.

Однако римляне, завоевав Армению, не сочли свою миссию выполненной. Они начали готовиться к завоеванию закавказских стран — Албании, Иберии и Колхиды. Нельзя думать, что причиной данного похода было только лишь преследование Митридата или, идя в поход против этих закавказских областей, Помпей стремился лишь к увеличению, своей славы, простому расширению пределов римских завоеваний, захвату добычи, пленных и т. д. Несомненно, римляне должны были иметь также и другие особые интересы в Закавказье. Для них должно было быть ясным исключительное стратегическое значение Закавказья как барьера против северных кочевников. К этому следует добавить и то, что Закавказье представляло важную артерию для связи с Северным Причерноморьем, особенно влекущим римлян как богатейший источник добывания рабов. Закавказье привлекало римлян также и с точки зрения его использования в качестве торгово-транзитной дороги, связывающей Средиземноморье со странами Средней Азии, Индии и далекого Китая. Им, несомненно, хорошо были известны сведения авторов эллинистической эпохи (Патрокла, Аристобула, Эратосфена и др.) о торгово-транзитной дороге, идущей из Индии через Среднюю Азию, Каспийское море, Албанию, Иберию и Колхиду к греческим приморским городам Восточного Причерноморья. Тот факт, что Помпей во время своего похода в закавказские страны в значительной мере шел именно по данному пути, может указывать на заинтересованность римлян этой торгово-транзитной дорогой. Перспектива развертывания торговли по ней становилась особенно заманчивой в связи с усилением Парфянской державы, раздвигавшей порой свои границы вплоть до Индии, с одной стороны, и до Евфрата, с другой, и в период враждебных отношений с Римом закрывавшей южные торгово-транзитные дороги из Индии и Китая в средиземноморские страны.

Весной 65 г. до н. э. римские войска направились в Иберию, где тогда царствовал Артаг (некоторые античные источники называют его Артоком). Вероятно, нападение иберо-албанского войска на римское войско в конце 66 г. до н. э. показало римлянам, что было бы опасно при походе в Колхиду иметь в тылу враждебную, непокоренную Иберию. Поэтому, несмотря на заключенный между римлянами и иберо-албанами после столкновения 66 г. мир, Помпей решил вторгнуться сперва в Иберию и лишь после ее завоевания продолжить свой путь в сторону Колхиды. Акад. Я. А. Манандян считает, что вторжение произошло через Боржомcкое ущелье, однако, учитывая подчеркиваемую античными авторами внезапность нападения римлян на столицу Иберии (Dio, XXXVII, 1), можно отдать предпочтение путям, идущим в Иберию прямо с юга, из Армении (ср.: Strabo, XI, 3, 5). Возможно, основные силы иберов, ожидая нового вторжения римлян в земли исторической Месхети, в это время были сосредоточены в юго-западных областях Иберии.

У Плутарха имеются краткие сведения об этом походе римлян в Иберию. «Помпею, — говорит Плутарх, — удалось в большой битве нанести им (т. е. иберам) такое поражение, что девять тысяч было убито и более десяти тысяч взято в плен. (Таким образом), Помпей открыл себе путь в Колхиду; у Фасиса встретил его Сервилий с эскадрой, охранявшей Понт» (Помпей, XXXIV).

Более подробное описание военных операций, развернутых римлянами в Иберии, встречаем мы у Кассия Диона. «... В следующем году, в консульство Луция Котты и Луция Торквата (65 г. до н. э.), — говорит Дион, — он (Помпей) воевал как с албанами, так и с иберами. С последними он вынужден был вступить в борьбу раньше (чем с албанами) и против (всякого) ожидания. Живут они ( = иберы) по обеим сторонам Кирна (р. Кура), гранича, с одной стороны, с албанами, а с другой — с армениями. Царь их Арток, боясь, чтобы (Помпей) не обратился и против него, послал к нему посольство под предлогом (выражения) дружбы, а (в то же время) стал готовиться напасть на него среди мира и потому неожиданно. Однако Помпей проведал и об этом и первый вторгся в его область прежде, чем он успел достаточно приготовиться и занять крайне трудный проход. (Помпей) успел дойти до (самого) города, называвшегося Акрополем, прежде чем Арток узнал об его приближении. Этот город лежал у самого ущелья. С одной стороны... тянулся Кавказ: здесь (город) был укреплен для защиты от вторжений. Испуганный Арток вовсе не имел времени изготовиться к бою; перейдя через реку, он сжег мост, а гарнизон укрепления, видя его бегство и притом потерпев поражение в бою, сдался (Помпею). Овладев таким образом проходами, Помпей поставил в них стражу и, выдвинувшись оттуда, по корил всю (область) по сю сторону реки» (Римская история, XXXVII, 1).

«Акрополь», о взятии которого речь идет здесь, являлся, несомненно, крепостью Армазцихе, укрепленной частью столицы Иберии на берегу Куры (гора Багинети на правом берегу нынешн. Загэсского водохранилища). У других античных авторов в наименовании этого пункта мы встречаемся с передачей грузинского Армазцихе («Крепость (бога) Армази»). Страбон, например, называет его Гармозикой (сАρμοςιхή), Клавдий Птолемей (Г)армактикой (сАρμάxτιхα вар. сАρμάxτιхα) и т. д. Интересно отметить, что наименование крепостных сооружений иберийской столицы Акрополем у Кассия Диона также является, вероятно, передачей местного грузинского названия «Шида-Цихе». «Шида-Цихе» в переводе и есть «внутренняя крепость» («акрополь»).

Взятием цитадели столицы Иберии — Армазцихе, война с иберами вовсе не закончилась. Царь Арток (Артаг), перешедший на левый берег Куры, готов был заключить мир с римлянами, однако Помпей, очевидно, стремился к полной победе и старался захватить в плен самого царя. Артаг, над которым нависла угроза быть проведенным в Риме при триумфальном шествии римского полководца — его победи теля, старался всячески избегнуть пленения. Иберы в то же время оказывали героическое сопротивление вторгшимся в их страну римлянам.

После захвата Армазцихе (Гармозики) Помпей, как говорит Кассий Дион, собирался уже перейти через Куру, когда «Арток посылает к нему (послов), прося мира, и обещал добровольно (построить) ему мост и доставить провиант. Он исполнил и то, и другое, намереваясь подчиниться, но когда увидел, что (Помпей) переправился, то в испуге бежал к (реке) Пелору, текущему также в его владениях: кому он мог помешать переправиться, того (самого он) привлек (против себя) и бежал. Увидев это, Помпей пустился за ним в погоню, догнал и разбил, прежде чем стрелки его успели сделать свое дело. (Помпей) бросился на них и в одну минуту опрокинул. После этого Арток, перейдя через Пелор и предав пламени мост и на этой реке, бросился бежать, а из воинов его одни погибли в бою, другие — при переправе вброд через реку. Многие, однако, рассеялись по лесам и несколько дней держались, пуская стрелы с деревьев, которые (там) очень высоки, но потом, когда деревья были срублены, также погибли. Тогда Арток снова вошел в сношения с Помпеем и прислал ему дары. Когда же Помпей принял дары того, чтобы Арток, надеясь на перемирие, не ушел куда-нибудь дальше, но даровать ему мир не соглашался иначе, как (под условием), что Арток предварительно пришлет ему своих детей в заложники, то последний медлил некоторое время, пока римляне (воспользовавшись тем), что Пелор летом сделался проходимым в этом месте, не переправились через него без труда, в особенности при отсутствии всякой помехи. Тут же (Арток) прислал (своих) детей Помпею и вслед за тем заключил договор» (Римская история, XXXVII, 2). По сообщению Плутарха» Помпей, в качестве даров от иберийского царя получил «ложе, стол и трон, все из золота» (Помпей, XXXVI).

Из Иберии римляне перешли в Колхиду, несомненно, через кратчайшую дорогу — Сурамский перевал (находясь в Иберии, Помпей «узнал, что (река) Фасис недалеко и решил вдоль нее спуститься в Колхиду». — Кассий Дион. Ор. cit., XXXVII, 3). Здесь ему, очевидно, пришлось идти по территории разных объединенный; единой власти после падения господства (причем в отношении, по крайней мере, внутренних районов Колхиды, с самого начала эфемерного) правителей Понта, в этих местах не было. Кассий Дион говорит, что Помпей («идя вдоль р. Фасиса»!) «прошел (через земли) колхов и их соседей, действуя то убеждением, то страхом» (там же). Так он достиг города Фасиса, где его встретил Публий Сервилий с эскадрой, охранявшей Понт (Плутарх. Помпей, XXXIV). В центральной части Колхиды Помпею так же, несомненно, пришлось силой оружия прокладывать себе путь. Об этом свидетельствует упоминание среди участников его триумфа в Риме одного из колхских вождей Олтака, именуемого «скиптроносцем (скептухом) колхов» (Арр. Mithr., 117). «Скептух колхов Олтак» упоминается среди наиболее знатных участников помпеевского триумфа в Риме. Здесь же, между прочим, упоминаются также «три предводителя (ήγεμών) иберов и два — албанов». Описывая триумфальное шествие Помпея, Аппиан говорит: «Впереди же самого Помпея шли все те, которые были сановниками, детьми или военачальниками побежденных царей, одни будучи пленника ми, другие, данные в заложничество, до 324 (человек). Тут были и сын Тиграна Тигран, и пять (сыновей) Митридата: Артаферн, Кир, Оксатр, Дарий и Ксеркс, и его дочери Орсабарида и Евпатра. Шел и скиптроносец колхов Олтак и иудейский царь Аристобул, и правители киликийцев, и царственные женщины скифов, и три предводителя иберов и два — албанов, и Менандр из Лаодикеи, бывший гиппархом Митри дата» (там же).

В Фасисе Помпей, очевидно, закончил свой поход в Колхиду. Перспектива борьбы с воинственными племенами Северной Колхиды и соседних северокавказских областей была столь мрачной, что Помпей не счел возможным дальнейшее преследование Митридата, в это время уже находившегося в Боспоре, где он, изгнав своего мятежного сына Махара, за хватил в свои руки власть. «Узнав здесь (в Колхиде), — говорит Кассий Дион, —- что путь по материку идет через (земли) многих неизвестных и воинственных племен, а морской (путь еще) затруднительнее вследствие отсутствия гаваней в (этой) стране и (суровости) ее обитателей, приказал флоту сторожить Митридата, чтобы и его самого не допускать никуда выплыть и отрезать ему подвоз провианта, а сам обратился против албанов, но не кратчайшим путем, а через Армению, чтобы захватить их врасплох и посредством этой уловки, кроме перемирия» (Римск. история, XXXVII, 3). Таким образом, из Колхиды (из города Фасиса) Помпей направился в Албанию «не кратчайшим путем», который шел через Иберию, а через Армению. Одержав победу над албанскими войсками, Помпей заключил с албанами мир. Вероятно, как царь Иберии, так и стоявший во главе союза албанских племен Ор(о)йс были объявлены «друзьями и союзниками римлян», т. е. зависимыми от Рима правителями.

Таким образом, в результате походов римлян Армения, Албания и Иберия оказались в политической зависимости от Рима. При этом Армения потеряла значительную часть присоединенных ею при Тигране II земель и была значительно ослаблена.

Аристарха, поставленного Помпеем, согласно Арриану (и некоторым другим античным авторам), правителем Колхиды, Евтропий именует «царем», однако он, несомненно, не рассматривался таковым, поскольку на дошедшей до нас монете с его надписью он не называет себя «царем Колхиды». Эти монеты представляют собой прекрасно и художественно выполненные драхмы, на лицевой стороне которых изображена безбородая человеческая голова с густыми, вьющимися волосами, увенчанная короной, а на оборотной — сидящая (на троне?) богиня, обращенная вправо, с наясным атрибутом в руках. Ниже названия страны помещены буквы В I, обозначающие дату — 12-й год правления Аристарха, соответствующий 52/51 гг. до н. э. По одному экземпляру таких монет хранится в Ленинградском Эрмитаже, Парижском Cabinet des Medailles и в Смирне.

Судя по тому, что Трапезундская область входила в состав владений, Дейотара, а воинственные племена Северной Колхиды вряд ли подчинялись кому-либо, следует придти к заключению, что Аристарх был правителем именно центральной части Колхиды. Его резиденцией был, вероятно, один из прибрежных городов Восточного Причерноморья, может быть, крупнейший из них — Фасис. Судя по близости чеканенной его именем монеты к более ранним местным колхидским монетам, следует признать, что преемственность древних местных традиций ощущалась даже при господстве поставленных Римом правителей.

Колхида после Аристраха больше уже не представляла собой отдельной единицы даже в качестве римской провинции. Можно думать, что здесь в основном в результате засилья горских воинственных племен положение довольно ос ложнилось, что, должно быть, являлось одной из причин того, что Колхида перестала быть отдельной провинцией. На рубеже I в. до н. э. — I в. н. э. она числилась в составе римской провинции Понта. В конце I в. до н. э., при Августе, Колхида, в частности, входила во владения понтийского царя Полемона (I) (Strabo, XI, 2, 18). В 14 г. до н. э. Август направил его на борьбу против Скрибония, захватившего после Фарнака престол Боспора. Полемон овладел Боспором и правил там вплоть до 8 г. до н. э., когда был убит в борьбе с местными племенами.

После Полемона I Колхидой, как отмечает Страбон, правила «супруга его Пифодорида, царствующая и над кохами, Трапезундом, Фарнакией и живущими выше ее варварами» (XI. 2, 18). В другом месте Страбон среди владений Пифодориды называет также земли тибаренов и халдеев (XII, 3, 29). Таким образом, в начале н. э., когда писалось, сочинение Страбона, под ее властью находилось все Юго-Восточное и Восточное Причерноморье.

Поход Помпея в Иберию (65 г. до н. э.) не привел к установлению прочного господства римлян в Восточной Грузии. Правда, в первое время после этого правители Иберии, вероятно, признавали верховную власть Рима, однако изменившиеся вскоре обстоятельства помогли им повести борьбу за освобождение и от подобной зависимости. Осложнение внутриполитической обстановки в Риме, с одной стороны, и развертывание борьбы между Римом и Парфией, с другой, были факторами, способствовавшими осуществлению этих стремлений правителей Иберии.

I в. до н. э. является периодом кризиса республики в Риме. Восстания рабов и ожесточенная борьба между разными сословиями свободного населения крайне обострили внутриполитическое положение в государстве. В политической жизни большую роль стала играть профессиональная армия. Начали появляться облеченные исключительно широкими полномочиями полководцы, независимые по отношению к гражданским органам власти и постепенно сосредоточившие в своих руках верховную власть в государстве. Великое восстание рабов под руководством Спартака (73—71 гг. до н. э.) со всей остротой поставило вопрос о военной диктатуре, эффективнее защищавшей интересы рабовладельцев. Однако гибель республики происходила в обстановке ожесточенной борьбы между разными группировками, римского общества, а также различными военачальниками, стремившимися сосредоточить в своих руках всю полноту власти.

Положение на далекой восточной окраине завоеванных римлянами земель, в составе которых находилась и Иберия, в этот период также было довольно неустойчивым. Большое значение имела решительная победа, одержанная парфянами, над римскими войсками, вторгшимися в их владения под начальством Марка Лициния Красса. В битве возле города Карры (53 г. до н. э.) римские войска были почти полностью истреблены. Погиб также сам Красс, один из членов «первого триумвирата» (Помпей, Цезарь, Красс). Считается, что эта победа парфян приостановила дальнейшее продвижение римлян на Восток и установила продержавшуюся почти вплоть до падения Аршакидской династии в Парфии (начало III в. н. э.) систему политического равновесия между Римом и Парфией. Вторая половина I в. до н. э. была временем наибольшего могущества Парфянского царства, которое превратилось в опаснейшего соперника Рима. Центр этой держа вы постепенно переместился на запад. Столицей Парфии стал сначала город Экбатаны, а затем (с середины I в. н. э.) — Ктесифон, возникший близ крупного эллинистического центра — Селевкии на Тигре.

Этим основательно были подорваны римские позиции на востоке, в частности в Армении. При создавшейся в сере дине I века до н. э. ситуации Армения считала менее опасной для своей независимости сравнительно более слабую и нуждающуюся в ее помощи в борьбе против Рима Парфию. Поэтому при вторжении войск Марка Лициния Красса Армения фактически была союзницей Парфии. В дальнейшем этот союз был закреплен браком парфянского царевича с сестрой армянского царя. Парфяне совместно с армянскими войсками попытались развить достигнутый в борьбе с Римом успех. Обострение внутриполитического положения в Риме в сильной степени способствовало этому. В 40 г. до н. э. благодаря успешным военным действиям Парфии и ее союзников — армян, Сирия, Палестина и почти вся Малая Азия оказались в руках парфян. Однако вскоре римляне нанесли ряд поражений парфянам. В 36 г. до н. э. против Парфии выступил сам Марк Антоний — один из триумвиров. Армения и на этот раз была на стороне Парфии. Поход Антония на Парфию окончился неудачно, и Антоний в значительной мере склонен был обвинять в этом именно армян.

Во время всех этих событий, 50-х — 30-х гг. I в. до н. э., правители Иберии, так же как и соседней Албании, по всей вероятности, полностью освободились от всякой зависимости по отношению к Риму. Мы видели, что Рим в это время не был в состоянии справиться даже с более близкой к нему Арменией. Тем более у него не было сил для подчинения себе северных соседей Армении — иберов и албанов.

Сообщение Страбона о разграблении в 40-х гг. I в. до н. э. «богатого святилища Левкотеи» в стране мосхов боспорским царем Фарнаком, а затем Митридатом Пергамским, которому Цезарь отдал царство Фарнака, имеет прямое отношение к Иберии, так как речь идет об исконно иберийских землях. Правда, «страна мосхов» к этому времени лишь частично находилась под властью правителей Иберии, а другими ее частями владели Колхида и Армения (Strabo, XI, 2, 17— 18), т. е. Понт и его преемник Рим (обладатели Колхиды), и Армянское царство, отторгнувшее в предшествующий период южно-иберские земли. Как Фарнак, так и Митридат Пергамский, оказавшиеся в этих местах в процессе борьбы за «при надлежащие им» колхидские земли, столкнулись здесь, вероятно, именно с Иберией, (которая в эту бурную эпоху, несомненно, должна была со своей стороны сделать попытку вернуть себе отторгнутые от нее «в стране мосхов» земли. У античных авторов данное сообщение является фактически единственным намеком на очаг сопротивления, встреченный Фарнаком и Митридатом Пергамским, во время своих походов в Колхиду. Не случайно, что этот очаг находился в древних иберийских землях. Здесь речь идет, как нам кажется, именно о столкновениях с Иберией.

Тот факт, что Иберия борется как с Фарнаком, врагом Рима, так и Митридатом Пергамским, ставленником Рима, указывает, что действия Иберии в это время вполне самостоятельны и не обусловлены какой-либо зависимостью от Рима.

Наконец, то обстоятельство, что во время парфянского похода Марка Антония 36 г. до н. э. Иберия и Албания, подобно Армении, также находились первоначально во враждебном римлянам лагере или, по крайней мере, держались в стороне от развернувшейся борьбы между Римом и Парфией, указывает на отсутствие зависимости от Рима.

Готовясь к этому своему походу на Парфию, Марк Антоний задался целью предварительно заручиться поддержкой Армении, Албании и Иберии, а также лиц, настроенных против царя в самой Парфии. Однако, по крайней мере, в отношении Иберии и Албании, без применения силы этой цели, вероятно, нельзя было достичь. Поэтому против этих стран были посланы римские отряды под начальством одного из полководцев Марка Антония — Публия Канидия Красса. В Иберии в это время царем был Фарнаваз (II). «Зимой в консульство Геллия и Нервы (36 г. до н. э.), — читаем, мы у Диона, — Публий Кандий Красс, предприняв поход против здешних иберов, победил в бою царя их Фарнабаза, привлек его к союзу и, вторгнувшись вместе с ним в соседнюю Албанию, победил албанов и царя из Зобера и обошелся с ними подобным же образом» (XLIХ, 24). Этими (союзами), заключает Дион, возгордился (ободрился) Антоний. Интересно, что в дальнейшем у Диона, когда речь идет о неудачах похода Антония против Парфии, в качестве одной из причин этого указывается на то, что армянский царь не пришел ему на помощь (Dio, ХLIХ, 25—26). Какова была позиция правителей Иберии и Албании во время военных действий, трудно сказать, так как у Диона ничего не сказано об этом. Однако само, отмеченное Дионом, обстоятельство, что Антоний гордился заключением, в начале своего похода, союза с царями иберов и албанов и то, что в дальнейшем этот автор ничего не говорит об изменении позиции этих последних, как будто можно понять в том смысле, что иберы и албаны, в отличие от армян, остались верными союзу с Антонием.

Несомненно, и после парфянского похода Антония (36 г. до н. э.) иберы и албаны остались фактически вполне независимыми от римлян. Об этом можно судить по положению соседней Армении, более доступной римлянам для завоевания. Правда, римлянам удалось на короткий срок завоевать Армению, однако вскоре стоявшие здесь римские войска были перебиты и страна снова стала независимой от Рима. Правда, к концу 20-х гг. I в. до н. э. римлянам снова удалось превратить Армению в зависимое от них царство, однако и в дальнейшем правители Армении не раз восставали против римлян. Последним приходилось постоянно прибегать к вооруженному вмешательству, чтобы защитить свои позиции. Владение Арменией имело для Рима первостепенное значение в целях сдерживания натиска своего главного соперника — Парфии, угрожавшей всем восточным владениям Рима вообще. Кроме стратегического, Армения представляла интерес и в экономическом отношении: через ее территорию проходили главные торгово-транзитные дороги, соединявшие Восток с Западом.

После похода Публия Канидия Красса (36 г. до н. э.) римляне, очевидно, больше не вторгались в Иберию. Можно обратить внимание на известное сообщение Страбона, когда он, описывая походы в Иберию, добавляет, что «этими входами воспользовался раньше Помпей, направившись из Армении, а после того Канидий» (XI, 3, 5). Очевидно. Страбону, писавшему в первые десятилетия I в. н. э., при правлении Августа и Тиберия, не было известно о других вторжениях римлян в Иберию.

Выше мы видели, что римлянам с большим трудом удавалось держать в покорности Армению. Тем более, они, видимо, были не в состоянии покорить северных соседей армян — иберов и албанов. В свете этого полное отсутствие сообщений о римских походах в эти области в последние десятилетия I в. до н. э. никак нельзя объяснить тем, что Риму удалось прочно установить свое господство в этих странах. Наоборот, в этом следует видеть подтверждение мысли о полной независимости иберов и албанов от Рима в последние десятилетия I в. н. э.

Возможно, уже в это время сложились основы тех новых, базирующихся на добровольном союзе, взаимоотношений между Римом и Иберией, которые столь рельефно выступают перед нами несколько позже, в I—II вв. н. э. Эти новые взаимоотношения были основаны на совпадении интересов. Рим, будучи не в состоянии добиться силой оружия прочного господства над Иберией, вполне удовлетворился тем, чтобы иметь в ее лице надежного союзника, могущего сыграть весьма значительную роль в борьбе Рима с Парфией и за контроль над Арменией. Удельный вес Иберии в этой борьбе сильно увеличивал находящийся в ее руках контроль над горными проходами Большого Кавказа, в силу чего от нее в значительной мере зависела заманчивая возможность использования воинственных отрядов северных кочевников в войне Рима против Парфии.

С другой стороны, союз с Римом также сулил большие перспективы для Иберии, стремившейся к распространению своей власти в южном направлении, в сторону Армении, и предшествующий период сильно теснившей Иберию. При госдодстве в Армении, в частности в среде армянской знати, пропарфянских настроений (в Армении проримские настроения были сильны лишь на крайнем западе страны), союз с Парфией не представлял ничего заманчивого для правителей Иберии. При создавшейся ситуации Иберия справедливо считала Парфию и пропарфянскую Армению более опасной для себя, чем Рим.

В свете установления таких союзнических отношении между Римом и Иберией симптоматично сообщение римского императора Августа в его «Деяниях» (Res Gestae Divi Augusti, 31, 1), когда он, подытоживая в конце своего правления собственные деяния, отмечает: «Нашу дружбу просили через послов бастарны, скифы и цари сарматов, живущих по сю сторону реки Танаиса и за ней, а также цари албанов, иберов и медов». Наряду с тем, что данное сообщение вообще предполагает наличие дружеских отношений во времена Августа между Римом, с одной стороны, и Иберией и Албанией, с другой, здесь интересно упоминание царей иберов и албанов в одном ряду с «царем медов», т. е. дружественной при Августе по отношению к Риму Мидии-Атропатены, правителям которой Август в самом начале I в. н. э. отдал даже покоренную римлянами Армению.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности