Завоевания Александра Македонского. Поход в Месопотамию

Был, вероятно, конец мая 331 г. до н. э., когда Александр выступил для последнего, решающего сражения с Дарием. Путь его лежал через Месопотамию, из Тира мимо Ливана в долину Бикаа, а затем на север, вдоль величественных гор Ливана и Антиливана. Хотя войско еще находилось в пределах подвластной Александру провинции Сирии, тем не менее в походе возникли некоторые трудности, так как наместник Александра плохо заботился о поставках продовольствия. Этим он навлек на себя высочайший гнев и в наказание первым из всех сатрапов Дария был освобожден от должности. В июле войско наконец достигло Евфрата, территории, до сих пор находившейся под контролем Македонии. Противоположный берег реки оборонял перс Мазей, но, узнав о приближении македонских войск и о том, что Александр намеревается начать переправу, он тотчас же покинул свои позиции. Благодаря этому переправа у Тапсака прошла без всяких затруднений, по заранее наведенному мосту. И дальнейший марш по вражеской территории проходил без боев.

Целью похода Александра были в первую очередь Сузы и Вавилон — крупнейшие центры Персидской державы. Идти туда нельзя было ни вдоль Евфрата, ни вдоль Тигра: обе реки в среднем течении протекают по иссушенной, неплодородной степи. Главный же путь шел через Месопотамию с запада на восток, а затем вдоль Курдских гор (Загра) к Вавилонии и Эламу. Эта местность была густо населена, а следовательно, здесь не составляло трудности добыть продовольствие и фураж. Никакого сомнения не было в том, что войско Дария встретит его где-то на этой важнейшей дороге, чтобы прикрыть царские резиденции.

Следовало пройти между двумя реками 500 километров, двигаясь все время на восток по необъятным просторам. Зимой эта местность представляла собой голое глиняное плато, весной — ковер из цветов, а сейчас, летом,— степь с выжженной солнцем травой, покрытой толстым слоем раскаленной пыли. Переходы совершали лишь по утрам и вечерам. В полуденную пору все цепенело под палящим зноем. В миражах представали многочисленные холмы: они плыли над раскаленным горизонтом, словно отделившись от горячей земли. Смерчи поднимали над дорогой столбы пыли. Казалось, целыми неделями не меняется ландшафт, и только горы, их появление и исчезновение, указывали на перемену мест: вершины и хребты гор, словно острова в море, иногда возвышались над горизонтом. Сначала по правую руку появился пологий хребет — нынешний Абд-эль-Асиз, затем его сменил более длинный и высокий хребет — одинокий Синджар. По левую руку сначала были видны горы где-то вдали, затем показались вершины на границе Армении (теперешний Тур Абдин). Их желтые склоны ярко горели на солнце. Вдруг впереди, на горизонте, появилась отдаленная вершина, за ней — еще несколько, целая цепь, которая день ото дня росла. Это были Курдские горы на другом берегу Тигра. А за ними виднелась — в это с трудом верилось — родина персов и мидян.

В начале сентября войско стояло на берегу ровного, как стрела, быстрого Тигра. И на этот раз переправа не охранялась. Однако при переходе вброд пришлось преодолевать течение. Дальше путь шел на юго-восток, вдоль. Курдских гор. Здесь конная разведка донесла о появлении врага, ли вскоре от захваченных пленников узнали, что Дарий со своим войском, готовым к сражению, стоит на Гавгамельской равнине.

Описание четырехмесячного похода от Тира к Гавгамелам развенчивает общепризнанное мнение, что Александр завоевал свое царство в постоянных битвах с врагом. Он добыл его в основном на марше, а не в сражениях. Благодаря его замечательной стратегии вся армия редко вступала в бой. Чаще в сражении участвовали только всадники, легковооруженные воины и гипасписты, фаланга же до сих пор провела лишь один серьезный бой — под Иссом, и то длившийся всего около двух часов. При взятии ионийских и фракийских городов она больше окапывалась, чем сражалась, а при Гранике вообще не принимала участия в битве. Главной задачей фаланги были марши и марши. Для Александра большее значение имела прочность обуви воинов, чем острота их копий и мечей. Однако в сражении при Гавгамелах фаланге предстояло подтвердить свою военную славу.

Мобилизация в крупных государствах требует значительного времени, но Александр предоставил его Великому царю. Македонское войско выступило из Тира на восток больше чем через год после отклонения второго мирного предложения Дария. Между сражением при Иссе и битвой при Гавгамелах прошло около двух лет.

Дарий постарался использовать передышку и, как обычно, предпринял все необходимое для подготовки к войне. Доступ к Средиземному морю для него по-прежнему был закрыт: ему не удалось навербовать греческих наемников. И Дарий стал пополнять свое войско на Востоке. Была мобилизована иранская знать с сопровождавшей ее свитой, в первую очередь знаменитые своей храбростью конники из Ареи, далекой Бактрии и Согдианы. На помощь верховному властителю выступили гордые сатрапы этих провинций, испытанные в боях, уверенные в победе полководцы, не имевшие, однако, никакого опыта в войнах с Западом. Прислали свои отряды и союзники — свободные скифы из Центральной Азии.

Так как преимущество македонского вооружения уже сыграло роковую роль в двух сражениях, войско Дария теперь стали вооружать новыми типами копий и мечей, а всадников — щитами, однако в первую очередь обратились к почтенному реквизиту прошлого — боевым колесницам. В то время колесницами пользовались еще разве только индийцы. Персы решили модернизировать колесницы и снабдили их множеством двигающихся серпов. С их помощью Дарий рассчитывал разметать вражеские ряды. Индийцы из восточных областей привели с собой слонов, которых также собирались использовать в сражении. Все это придавало войску Дария своеобразный восточный колорит. Для Востока это было, конечно, превосходное войско, но в отношении вооружения и техники оно, разумеется, отстало: ни командование, ни сами воины не имели понятия о возможностях и требованиях современного ведения боя. Это огромное войско было совершенно не способно ни к какому маневру.

В армии Дария насчитывалось примерно 45 000 всадников и 200 000 пеших воинов. По крайней мере такие данные приводит Курций, а взял он их, по всей вероятности, из сообщений Каллисфена о захваченных в персидском лагере военных приказах. Официальные македонские источники приводили завышенные цифры. Арриан называет наряду с 40000 всадников около миллиона прочих воинов. Противник численно превосходил македонское войско, видимо, не менее чем в пять раз; соотношение это, если принять во внимание его отсталое вооружение, плохую выучку и менее опытных военачальников, не кажется невероятным, однако македонцам оно, разумеется, не могло не внушать опасения.

Промедлив два года, Александр сам дал врагу возможность собрать такое огромное войско. Теперь ему предстояло решить, как с ним справиться. Нет сомнений, что на этот раз он считал положение весьма серьезным. В 26 километрах от врага он построил укрепленный лагерь для своего обоза. Кроме того, из объятых пожарами окрестных сел Александр велел собрать продовольствия на четыре дня. Только после этих мер глубокой ночью он начал наступление. Сначала войско шло вдоль дороги. С наступлением утра боевой строй был развернут. Холмистая местность не давала хорошего обзора, но, когда войско широким фронтом поднялось на возвышенность, перед воинами открылся прекрасный вид на Гавгамелы. Справа возвышались Курдские горы, слева — Джебель-Маклуб, а между ними находилось широкое плато, как бы специально расчищенное для конницы. На этом плато располагался почти необозримый фронт вражеских боевых порядков.

Но Александр был уже не тот, что у Граника — безрассудный и отважный. Он охотно последовал совету Пармениона отложить битву на следующий день, решив разведать вражеские позиции и пространство между войсками, где он подозревал скрытые рвы и западни. Вырвать победу в сражении с помощью внезапного нападения ночью Александр считал для себя унизительным. Таким образом, войско получило еще ночь для отдыха перед битвой. Сам Александр, измученный заботами и напряжением предшествующего дня, спал на следующее утро так крепко, что его едва смогли разбудить (это было, вероятно, 1 октября). Персы, напротив, всю ночь не расставались с оружием и чувствовали себя усталыми. Они стояли, развернувшись фронтом на запад. Великий царь расположился в центре, прикрытый телохранителями, греческими наемниками и слонами, а на флангах находились многочисленные всадники: на северном, правом фланге — под командованием Мазея, на южном, левом — под командованием Бесса. Оба полководца надеялись обойти нападающего по центру Александра с обеих сторон и окружить его.

Когда приготовления были закончены, Александр еще раз объехал ряды воинов вместе с прорицателем Аристандром. Царь был в сверкающем панцире, жрец — в белых одеждах. Когда они приблизились к фессалийским всадникам, царь воздел руки к небу и вознес богам молитву о том, чтобы они придали сил грекам и не забыли, что сам он — сын Зевса-Аммона.

Так же как при Иссе, Александр разделил свои боевые порядки на две неравные части. Большую, правую часть (она стояла на юге) он оставил под своим командованием: здесь находилась вся конница гетайров, к которой примыкали гипасписты и пять полков пеших воинов. Левая, более слабая (северная) часть войска состояла из пешего полка Кратера и всех греческих всадников. Ею, как и прежде, командовал Парменион. Александр не стал растягивать свои ряды, чтобы они пришлись вровень с персидским фронтом, поэтому они занимали примерно половину его, а сам он, находясь на краю правого фланга, оказался против центра вражеского войска. Для того чтобы избежать обхода с фланга и окружения, он приказал греческим гоплитам (из союзного контингента) вместе с наемниками образовать за его всадниками вторую линию, которая при необходимости должна была сражаться перевернутым фронтом. Кроме того, царь расположил на обоих флангах ударные группы легковооруженных всадников и пеших воинов, чтобы отражать удары противника с боков.

Персы намеревались вынудить Александра напасть в центре, чтобы окружить его фланги конницей. Однако случилось непредвиденное. Македоняне не стали нападать вовсе. Войско их, правда, пришло в движение, но не продвигалось вперед: Александр развернул его направо, в южном направлении. Это было нелегко, однако войска Александра прекрасно подготовились к такого рода маневру. Для фланга Пармениона это, естественно, усиливало опасность окружения. Дарий решил, что Александр во избежание всякого риска быть окруженным с юга собирается сам атаковать отсюда персидское войско. Поэтому он вначале перестроил край левого фланга своих конников дугой, чтобы воспрепятствовать наступлению македонян с фланга. Это ничего не дало, так как Александр все еще не нападал, а по-прежнему продвигался на юг. Тогда Дарий приказал всем боевым колесницам идти в атаку и двинул вперед боевые порядки. Прежде всего он бросил свой левый фланг на южный фланг Александра, чтобы таким образом приостановить его движение вправо. При совершении этого маневра образовался разрыв фронта — центра и левого фланга, разрыв, который, по всей вероятности, быстро был бы заполнен, если бы персы имели дело с врагом, неспособным к быстрым действиям.

До сих пор Александр воздерживался от всякого нападения и только послал свои ударные фланговые группы направо, чтобы помешать вражескому плану окружения. Теперь же, увидев прорыв, он счел момент благоприятным. Гетайры мгновенно построились в клин, гипасписты и фаланга приготовились к бою и под звуки труб, с боевым кличем двинулись в прорыв. Он превратился как бы в зияющую рану, в которую с ужасающей быстротой вгрызалось яростное оружие македонцев, проникая в самый центр — к Дарию.

Однако с другой стороны надвигалась опасность. Персидские боевые колесницы сами по себе не могли принести большого вреда, но за ними в центре и с северного фланга следовала конница, пытавшаяся прорвать строй македонцев и окружить их. Когда Александр с такой внезапностью кинул свою половину войска вперед, самый северный из его полков не смог поспеть за ним. Таким образом, он оторвался и от Александра и от группировки Пармениона, и в образовавшийся коридор тотчас же вторглись вражеские всадники. Одновременно эскадроны Мазея окружили Пармениона с севера, в то время как с юга эскадроны Бесса пытались напасть на ударный клин Александра сзади. За ними, правда, находилось македонское фланговое охранение, которое, в свою очередь, напало сзади на воинов Бесса. Теперь македонские боевые порядки превратились в не связанные друг с другом отряды; персидские всадники между тем овладели инициативой.

Если бы Дарий находился в это время при своих оттесненных от центра эскадронах, если бы он, подобно Александру, встал во главе атаки, а не наблюдал бы с высокой колесницы за битвой, он, несомненно, выиграл бы сражение. Теперь же разорванный строй персидских всадников остался в нужный момент без руководства. Вместо того чтобы уничтожить македонское войско, прикрываемое сзади остатками отчаянно защищавшегося второго эшелона, они бросились к обозу Александра, который находился невдалеке и манил их возможной богатой добычей. Тут-то они, как и при Иссе, потеряли драгоценные минуты, столь необходимые для закрепления успеха. Парменион, увидев, что окружен, понял всю опасность своего положения. Он знал, что Александр на другом фланге готовится к решающей атаке, но боялся, что на этот раз царь не успеет прийти к нему на выручку. Поэтому он запросил у него помощи.

Его повелителю, однако, к этому времени удалось больше чем просто вгрызться в ряды врага. По всей вероятности, так же как некогда при Иссе, он приблизился к самому Великому царю. И снова, как некогда, Дария охватил страх. Первый рыцарь забыл все правила рыцарства, и, сочтя все потерянным, в то время как его воины повсюду, где не было Александра, продолжали еще одерживать победы, он совершенно не по-царски обратился в бегство. Окруженный непроницаемым облаком пыли, он вскоре скрылся из виду, и только по щелканью бичей, которыми подгоняли быстро удалявшихся коней, можно было узнать, куда движется кавалькада.

Александр решил, что после бегства Великого царя персидские атаки прекратятся сами собой. Поэтому он вначале вовсе не думал о возвращении, рассчитывая догнать Дария. В это время ему передали просьбу Пармениона о помощи. Повелитель, правда, просьбу выполнил, но никогда не мог простить своему сподвижнику послания, которое объяснял трусостью. Ведь эта просьба, по его мнению, лишила его триумфа, взятия в плен самого Дария.

Когда царь вернулся на поле боя, он увидел, что опасность частично уже ликвидирована отрядами второго эшелона. Персидские всадники центра спешно покидали разграбленный македонский лагерь, узнав, вероятно, о бегстве Дария. Столкновение было кровопролитным: Александр пытался преградить им путь, но этого ему не удалось. С отчаянной смелостью персы прорвались, одержав победу даже в своем поспешном бегстве. Тогда Александр направился к группе Пармениона, который тем временем успел уже выйти из трудного положения. И здесь вражеские всадники отступали, исчезая в облаках пыли. Таким образом, Парменион и фессалийские всадники имели право к концу боя считать себя победителями.

Парменион овладел теперь персидским лагерем, тогда как Александр возобновил преследование врага, продолжив его и на следующий день, до самых Арбел: он все еще не расставался с надеждой захватить самого Дария. Последний, по всей вероятности, уже покинул ведущую к Арбелам дорогу и повернул влево, в горы, сопровождаемый гвардией, греческими наемниками и всадниками Бесса.

По проходам в Курдских горах он бежал в Мидию. Мазей же просто отступал под прикрытием облаков пыли на запад, пересек путь, по которому наступали войска Александра, и без всяких препятствий добрался до Тигра, через который он, по всей вероятности, переправился у развалин Ниневии. Отсюда Мазей двинулся вниз по течению реки к Вавилону.

И на этот раз в македонском отчете приводятся астрономические цифры потерь персов. Число погибших с македонской стороны было сравнительно с одержанной победой не слишком высоким, однако сообщалось о сотне гетайров, которые пали преимущественно в последнем бою. Велико было число раненых.

Таковы сообщения о последней битве Александра с персидским царем. Более современное вооружение и тактика македонян в соединении с выдающимся воинским дарованием Александра всегда приводили к победе даже над противником с численно превосходящим войском. Подтвердилось правило, что теоретически разработанный и механически выполняемый план сражения уступает оперативному руководству битвой, которое спонтанно черпает силы в мгновенном вдохновении и использует все возможности, предоставляемые обстановкой. Одно остается для нас в этой битве неясно: какую цель преследовал Александр, сдвигая свои боевые порядки вправо. Если полагать, что он хотел добиться таким способом временного разрыва вражеского фронта, то мы сталкиваемся здесь с таким поразительным умением предвидеть действия противника, подобного которому не найти во всей мировой военной истории.

За победой, как обычно, последовали торжественные погребения и жертвоприношения, раздача наград и отличий. Добыча, захваченная в Арбелах, была богатой. Александр, который немало был обязан твердости греческих воинов, еще раз настойчиво подчеркнул свою победу в этой панэллинской «войне отмщения». Как гегемон и стратег-автократор, он упразднил в Элладе все тирании, дотоле поддерживавшиеся Антипатром. Жителям Платей он пообещал вновь отстроить их город, который так храбро боролся когда-то против заклятого врага. Даже Кротон получил некоторую часть добычи за то, что один из граждан этого города на собственные средства прислал некогда триеру для войны против персов. Различным греческим святилищам, как, например, храму Афины в Линде, были принесены дары.

Особенный интерес вызывает сообщение о том, что Александра после битвы при Гавгамелах провозгласили «царем Азии». Это могло быть сделано только македонским войсковым собранием, что придавало ему значение государственно-правового акта.

Термин «царство Азии» входил сначала в титулатуру великих царей Ахеменидов. Первоначально персы не были знакомы с географическим понятием «Азия», поскольку оно греческого происхождения. Царская титулатура обычно включала слова «Великий царь», «царь царей», «царь земель», а также в различных вариациях «царь обширной земли» (или «царь этой земли», «царь этой обширной земли», «царь этой большой и обширной земли»). Однако в своих дипломатических сношениях с эллинами Ахемениды не только познакомились со словом «Азия», но и сами стали употреблять его. Так, в 386 г. до н. э. они потребовали от греков весь Малоазийский полуостров, по всей видимости основываясь на том, что он относится к Азии, к их «Азиатскому царству». Поэтому, вероятно, они называли себя «царями Азии», чем хотели сказать, что во всем мире, за исключением Европы, они были «Великими царями», «царями всех земель» и т. д. В глазах эллинов границы «Азии» все еще оставались нечеткими, так как, по старой географической терминологии, она охватывала и Ливию (т. е. Африку), а по еще более поздней, этот континент в ее состав не входил. Этим объясняется и то обстоятельство, что персы господствовали в части Африки, но отнюдь не на всем Африканском континенте.

Александр уже в первом своем письме к Дарию, в 333 г. до н. э., требовал признания себя «владыкой всей Азии». При этом слово «владыка» звучит здесь еще категоричнее и безусловнее, чем «царь». Кроме того, он уже тогда делал сильный акцент на словах «всей Азии». Таким образом, Александр требовал, по всей видимости, господства над всем Персидским царством, а сверх того — и над всей Азией, а может быть, и Африканским континентом. Он обосновывал свои притязания победами в сражениях, которые расценивал как божественный помысел и соизволение богов. К этому впоследствии присоединилось обещанное его «отцом Аммоном» мировое господство. И, наконец, притязания его были обоснованы еще третьим обстоятельством — провозглашением македонским войсковым собранием Александра «царем Азии».

Его прерогативой всегда было торжественное провозглашение каждого нового македонского царя. Таким же образом пятью годами раньше был провозглашен и сам Александр. Теперь же войсковое собрание, вероятно опьяненное своей властью и только что одержанной победой, присоединило к его титулу новый — «царь Азии»,— дарованный ему победоносной и уже оторвавшейся от своей родины македонской армией. Что это могло означать?

Мы уже говорили выше, что старомакедонские военачальники Филиппа отрицательно относились к безграничной жажде завоеваний и неудержимому стремлению Александра к титулу Великого царя. Уже тогда мы намекали, что его стремление стать «отцом воинов» диктовалось не только велением сердца, но и намерением завоевать расположение войскового собрания, состоявшего преимущественно из крестьян и пастухов, всегда более тесно связанных с царем, чем со знатью. При необходимости эти пастухи и крестьяне могли составить противовес неблагожелательно настроенным к Александру военачальникам и знати.

После битвы при Гавгамелах войсковое собрание поддержало Александра, не считаясь с оппозиционными настроениями знати. Царю не составило особого труда внушить своим товарищам по походу желательные для него мысли. В действительности же воины бездумно отступили от своего основного правила: они отказались от включения азиатских завоеваний в состав македонской территории и признали «Азиатское государство» и «Азиатское царство» Александра не зависящими от Македонии. Кроме того, они объявили себя готовыми ко всем войнам, которые еще предстояло вести для завоевания этого «Азиатского царства». Если бы Александр захотел, он мог бы с этой минуты включить в свои завоевательные планы Индию или даже всю Африку. От него зависело, насколько он захочет расширить щедро дарованный ему воинами титул.

Итак, войсковое собрание, провозгласив Александра «царем Азии», так же слепо подчинилось желаниям Александра, как вскоре и его действиям, направленным против Филоты и убитого Александром Клита. С помощью войскового собрания Александр в последующие четыре года полностью подавил сопротивление командных лиц. Только в Индии и на обратном пути из Индии воинам стало по-настоящему ясно, что за решение они приняли в своем упоении победой. Тогда в Описе они взбунтовались. В дальнейшем мы покажем, как «царь Азии», перестав нуждаться в своих македонских отрядах, отослал на родину из Описа тех самых людей, которые в Гавгамелах были так покорны его воле. В этом смысле государственная акция, совершенная в Гавгамелах, свела на нет независимость македонской армии, верной и преданной Александру.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности