Франция в X в. Вражда с Германией

Внезапная смерть, настигшая Оттона I в Мемлебенском монастыре 7 мая 973 г., позволила многим вздохнуть с облегчением. С кончиной императора едва присмиревшие немецкие и лотарингские сеньоры снова принялись за свои бесчинства. Шквал волнений сначала захлестнул Лотарингию. Ренье и Ламберт, сыновья Ренье Длинной Шеи, оставили французский двор, где они находились со времен пленения и смерти их отца и, возможно, с одобрения или даже соучастия Лотаря, напали на графов Гарнье и Рено, управлявших, по поручению Оттона I и Брюнона, графством Эно. Сражение началось в Перонне, недалеко от Бинша, где Гарнье и Рено потерпели поражение, сами погибнув в схватке. После этого Ренье и Ламберт захватили замок Буссуа, укрепили его как можно лучше и уже оттуда совершали набеги по всей области. которую они безжалостно грабили и разоряли. Но возмездие не заставило себя долго ждать, поскольку, узнав о разбойничьих действиях братьев, Оттон II незамедлительно двинулся на Эно. Император отпраздновал Рождество в Нимвегене. Затем в начале января 974 г. в сопровождении Тедона, недавно назначенного епископом Камбре, он осадил логово братьев Ренье. Ему удалось захватить и разрушить замок Буссуа, но он совершил большую ошибку, всего лишь отправив Ренье и Ламберта в ссылку. Дело в том, что братьям вскоре удалось сбежать и укрыться во Франции, куда они призвали своих сторонников, и через три года возобновили свои набеги. Тогда Оттон II поручил охрану Эно графу Годфриду, брату Адальберона Реймского, и графу Арнульфу (весьма вероятно, что последний приходился сыном Исааку, графу Камбре и Валансьена).

В течение 974 года Лотарь поддерживал дружественные отношения с Реймской церковью и Робертинами. 26 мая, находясь с королевой Эммой и многочисленной свитой из знати и епископов в Компьене, король принял Адальберона, который попросил у него иммунитета для новых владений монастыря Сен-Тьер-ри де Реймс, где он только что провел реформу. Лотарь дал согласие. Робертины отправились в Компьень, где успели застать Лотаря и получили у него две грамоты. Гуго Капет добился от короля подтверждения передачи в дар монахам из Сен-Рикье, аббатом которых являлся, деревень, зависимых от монастырского манса. Генрих Бургундский получил у короля грамоту в пользу Сен-Коломб де Сане. То, что в королевской грамоте Гуго Капет назван «герцог, верный нам во всем», а Генрих — «почитаемый герцог Бургундии», свидетельствует, что Каролинги и Робертины находились на тот момент в прекрасных отношениях. Ричард, аббат монастыря Сен-Бенуа-сюр-Луар, преуспел в своих просьбах к Лотарю гораздо больше, чем в предыдущие годы: он получил возобновление грамоты на иммунитет, пожалованной его аббатству Людовиком Благочестивым.

Лотарь всегда находился в добрых отношениях с Анжуйским домом. Со смертью Готскалька в 975 году он отдал епископство Пуи-ан-Велай Ги, аббату Кормери и Сен-Обен, брату Жоффруа Серого Плаща. Ги был введен в свой епископский город своей сестрой Аделаидой, вдовой Этьена, графа Жеводанского, скончавшегося в 961 году, и ее сыновьями Понсом и Бертраном. Как и все епископы той эпохи, новый прелат начал борьбу с сеньорами-разбойниками, занимавшимися грабежом владений их церквей. Для прекращения беспорядков, он прибегал не только к помощи своих племянников, он также создал союз рыцарей и крестьян, что было одним из первых проявлений «Божьего мира». Благодаря относительному спокойствию, которое установилось в Лотарингии, Реймсский архиепископ смог отправиться в 975 году в Гент и освятить там церковь аббатства Сен-Пьер. Но с 976 года военные действия снова возобновились. Сбежав во Францию, Ренье и Ламберт нашли убежище при дворе Лотаря и графов Вермандуа. Там они встретили Иоанна, «майордома» Камбре, поднявшего бунт против епископа Тедона. Братья вовлекли его и рыцаря по имени Эммон из Лонгии (?), вассала Гуго Капета, в свои дела. Также они нашли еще одного неожиданного союзника в лице Карла, родного брата короля. Ему тогда было около двадцати трех лет, и до тех пор он вел спокойную и беспечную жизнь возле матери и брата, который по-прежнему отказывался уступить брату часть отцовского наследства. Подобная праздность сильно тяготила Карла, и возможно, что, принимая участие в походе сыновей Ренье Длинная Шея, он руководствовался амбициозными планами, надеясь добыть себе княжество. Карл недавно женился на дочери Герберта де Труа. Поскольку к Карлу присоединился Эд (Otto), сын Альберта де Вермандуа и Герберги, сестры Лотаря, можно предположить, что поход на Эно был затеян не одними Ренье и Ламбертом, но и домом графов Вермандуа.

Весной 976 года союзники пошли войной на графов Арнульфа и Годфрида, укрывшихся в столице, в самом укрепленном месте Эно, Монсе. И те, несмотря на то что находились на положении осажденных, совершили вылазку: в святую среду, 19 апреля 976 года, к полудню завязалась яростная битва. Со стороны французов были убиты Эммон и Хетдон, вассал Карла, и множество их соратников; а со стороны лотарингцев, ударом копья в ногу был сражен Годфрид, которого подобрали его люди после захода солнца. И хотя он и выжил, всю жизнь его мучили последствия этого ранения. Когда Арнульф увидел столько погибших лотарингцев, то обратился в безоглядное бегство и остановился только почувствовав себя в безопасности в своих владениях. Воспользовавшись победой, Эд отнял у Арнульфа Гуи-ан-Аруэз, укрепился в нем и уже оттуда угрожал Камбре. Это был второй реванш дома Вермандуа в борьбе с домом Камбре; и на этот раз в Лане из-за поражения последнего не расстроились. Лотарь продвигался с армией на север, весьма вероятно, что в его намерения входило поддержать брата. Находясь в Дуэ вместе со своей женой Эммой, он, по ее просьбе, вернул монастырю Машен деревню Эн, которую когда-то отнял у монахов Арнульф Старый. В то же время он угрожал Тедону, епископу Камбре, саксонцу по происхождению, всецело преданному германским королям.

Епископ Камбре, одновременно являвшийся епископом Арраса, был настроен враждебно, что могло повредить королю Франции, который владел как раз этим городом. Тедон тогда оказался в крайне сложном положении. Епископский город находился на равнине в центре королевства Западной Франции, довольно далеко от императора, и не мог рассчитывать на скорую помощь. Со всех сторон его окружали враги: король Франции, Карл, Ренье, Ламберт, Альберт и Эд де Вермандуа. Епископу Камбре беспрестанно наносились оскорбления, сеньоры окружающих земель вели себя вызывающе. Один из его вассалов, по имени Готье, который владел Лансом, срамил и обманывал Тедона всеми возможными способами. Сначала Готье обещал епископу свою преданность, если тот согласится отдать его сыну (тоже названному Готье) владения майордома Иоанна. Когда епископ уступил его требованиям, тот продолжал донимать его еще больше. Готье, нагнетая ситуацию, не переставая предрекал Тедону приход французов и пожар в Камбре, а когда тот становился совсем запуганным, под предлогом защиты епископа выманивал у него существенную сумму денег. Геривард таким же образом получил немало деревень. Он извещал Тедона о приходе и разрушениях, которые якобы учиняли Ренье и Ламберт, а затем делал вид, будто встретился с ними на поле боя, победил их и изгнал из области. Доверчивый епископ тогда щедро вознаградил Гериварда.

В тот день, когда его брат Годфрид, во время сражения в Монсе, был ранен, Адальберон в Реймсе совершал «обретение» тела святого Теодориха и умолял короля присутствовать при «поднятии святыни». Но Лотарь, находясь во Фландрии, не торопился с ответом. Только 11 декабря Лотарь и королева Эмма в сопровождении многочисленной армии прибыли в Реймс. Там организовали большое собрание, и король в присутствии своих войск знати, епископов, аббатов, приглашенных Адальбероном, лично перенес мощи святого Теодориха в аббатство, находящееся тогда в трех милях от Реймса (декабрь 976 г.).

Спустя восемь дней (20 декабря), в Лане из-за паралича умер епископ Рорикон. Смерть Рорикона, как и смерть Одельрика, стала роковой утратой для династии Каролингов. Этот прелат — незаконный сын Карла Простоватого, для Лотаря всегда был мудрым и преданным советчиком. Между прочими заслугами, ему удалось воспрепятствовать восстановлению Гуго де Вермандуа на епископской кафедре Реймса и посредством переговоров обеспечить Лотарю владение значительной частью Фландрии.

В качестве преемника Рорикона Лотарь выбрал одного молодого лотарингского клирика Адальберона (чаще его называли уменьшительно Асцелин), который в течение трех лет занимал пост королевского канцлера. Король назначил Асцелина епископом в Ланском соборе 16 января 977 г. Рукоположенный в сан священника в Реймсе 24 марта своим тезкой архиепископом Реймса, Адальберон был посвящен в епископы в Вербное воскресенье, 1 апреля. Затем он отправился освятить святой елей в Лан и в Пасху, 8 апреля, был возведен в сан. Лотарь даже не предполагал, какого опасного врага он допустил в само сердце своих владений — спустя четырнадцать лет этот человек вероломно уничтожит его династию. Возможно, что Асцелин с самого начала своего епископского правления стал предавать своего благодетеля. Дело в том, что поползли смутные слухи, обвиняющие королеву Эмму в прелюбодеянии с новым епископом. Чтобы снять с Асцелина этот позорный навет, архиепископ Адальберон созвал собор в Реймском диоцезе в Сен-Макре и в среде собратьев подвергнул рассмотрению поведение Асцелина. Неизвестно, что происходило на соборе; без сомнения, хронист Рихер умолчал об этих событиях из осторожности. Очевидно, что Асцелина оправдали, так как в дальнейшем и он, и королева Эмма продолжали пользоваться доверием Лотаря. Более того, король изгнал своего брата Карла за то, что он единственный осмелился сказать про свою невестку громко вслух все то, что остальные думали про себя. Эмма, естественно, защищалась и отрицала предосудительные отношения с епископом Лана, и, скорее всего, подобные слухи были порождены злостью Карла, ненавидящего свою невестку. Спустя четыре года Теодорих епископ Меца, укорял его, помимо прочих дел, за желание очернить жену родного брата. Карл в своем ответе Теодориху оправдался по всем вопросам, но этот обошел молчанием. Впрочем, по свидетельству того же Рихера, доказательств по этому обвинению не доставало «nullius manifesto intentionis teste». За период 975-977 гг. многие из епископов либо скончались, либо были низложены. Тибо, епископ Амьена, был осужден папой Бенедиктом VII в начале 975 г. на соборе в Риме. Он отказался предстать перед областным церковным собором в Реймсе в воскресенье 3 июля под председательством архиепископа и явиться на второй церковный собор в субботу 24 сентября. Тогда Адальберон вместе с диаконом Стефаном, папским легатом, низложил Тибо и предал его анафеме (после 19 июля 975 г.).

В Бургундии Анастасий, архиепископ Санса, умер в 977 г. ночью, в воскресенье 7 января; он был погребен в аббатстве Сен-Пьер-ле-Виф. Его преемником стал Сегуин, посвященный в сан в воскресенье 10 июня 977 г., в Сен-Этьенн д’Оксерр. Он не смог войти в епископский город из-за своего дяди по матери, Ренар, графа Санса, который опасался, как бы его племянник не приобрел слишком много влияния в городе. Сегуин тогда отлучил от церкви всю епархию с 1 октября 977 г. вплоть до начала поста; только 17 февраля 978 г., в первое воскресенье поста, его смогли возвести в сан. В то время началась эпидемия, которая унесла множество жизней. Родной брат архиепископа, рыцарь по имени Изембард, умер 13 апреля. Готье в 977 г. был назначен епископом Отена. Ги. сын Готье, графа Вексена и Амьена и Евы, дочери Ландрика, графа Дрё, к этому времени в епископстве Суассона заменил своего тезку Ги I, дядю графа Анжуйского, Жоффруа Серый Плащ.

Гадульф Нуайонский умер 24 июня 977 г. Его преемником Лотарь назначил своего родного племянника, Лиудульфа, сына своей сестры Герберги и Альберта, графа Вермандуа. Дом графов Вермандуа в то время был самым могущественным на севере и востоке Франкии и контролировал или прямо владел областями Вермандуа, Суассонэ. Нуайонэ. Омуа, Тарденуа, Бовези и Ланнуа (частично), в Бургундии, Мо (город в регионе Труа), наконец, Турнези — епископство Турне тогда было объединено с Нуйонским. Вследствие этого клан Вермандуа оказывал сильное влияние на Каролингов.

В течение 977 г. влияние Лотаря, казалось, настолько упрочилось на Севере Франции, что он забрал у Тедона, епископа Камбре, владения, которые тот отнял когда-то у аббатства Сен-Аман-де-Мароль, возле Арраса, и вернул их обратно монахам; но пока он даровал иммунитет монастырю Сен-Квентен-ан-л’Иль, по просьбе аббата Арнульфа (Лан, 5 августа 977 г.), Оттон II, действуя мастерски, привлек на свою сторону коалицию, которая сформировалась в прошлом году, что отняло у Лотаря все надежды на главенство над епископством Камбре, Эно и Нижней Лотарингии. Вместо того чтобы, как все ждали, отомстить за поражение своих вассалов, Оттон принял отнюдь не героическое решение и заключил полюбовное соглашение с их победителями. Ренье и Ламберт вернули себе утраченные отцовские территории. Годфрид сохранил Монс, к которому император еще присовокупил Бульон и, возможно, как раз тогда, графство Верден, дабы не оставлять своего верного вассала без вознаграждения. Карл, брат Лотаря, только что был изгнан из Франции. Оттон воспользовался этим счастливым обстоятельством, которое давало ему возможность стравить между собой братьев Каролингов, которые уже начинали его беспокоить. Император назначил Карла герцогом Лотарингии, сделав его, таким образом, своим вассалом; в то же время он принял меры предосторожности, чтобы новый герцог не стал опасен для него, дав Карлу не самые важные земли. Непременным условием этих благодеяний было то, что Карл должен оказывать сопротивление любым действиям Лотаря в отношении Лотарингии. Карл сдержит слово, и однажды его вассальная клятва Оттону послужит предлогом, чтобы лишить его французского трона. Вероятно, будет преувеличением приписывать императору далеко идущие политические планы; может быть, он поступал так только по причине слабости, желая устранить беспокойства, которые ему непрерывно причиняла Лотарингия. Независимо от того, произошло ли это по воле случая или в силу ловкости Оттона, результат все равно оказался удачным для империи, потому что Лотарь потерял, таким образом, бесценную поддержку на последующие годы.

В действительности Лотарь уже десять лет намеревался вернуть себе Лотарингию. После весеннего путешествия в Бургундию в сопровождении множества епископов (Сегуина, Гибуина, Адальберона Ланского, Лиудульфа и др.) он решил сильно рискнуть. Средство, которое хотел использовать Лотарь для достижения своих целей, было весьма ловкое, но нечестное. Король решил разом выиграть дело, задумав захватить в плен своего царственного кузена Оттона II. Оттон находился в Ахене со своей беременной женой Феофано и небольшой свитой. Лотарь срочно созвал в середине июня в Лане знать, чтобы поделиться своими планами и спросить их совета. Очевидно, что он очень много им пообещал, т. к. собрание одобрило предложения короля без обсуждения, и Робертины, что было весьма существенно, всецело поддержали королевский замысел. Абсолютная тайна сохранялась настолько, что в армии, численность которой доходила до двадцати тысяч человек (по, безусловно, преувеличенным подсчетам Рихера), никто, кроме военачальников, не знал, куда они направляются. Соблюдая определенный порядок, войска были поделены на армейские корпуса, каждый из которых имел свой отличительный знак. Лотарь переправился на левый берег Самбры и Мааса; узнав про это, епископ Камбре в страхе бежал в Кельн, где вскоре и скончался от переживаний. После того как армия перешла вброд Маас, она двинулась на Ахен, но прежде была поделена на «центурии», каждая из которых находилась под командованием «центуриона». Но для внезапного нападения огромное войско, обремененное всевозможными обозами, двигалось слишком медленно. Зная только, что императора сопровождает немного людей, Лотарь точно не представлял их число (это стало известно только после переправы через Маас), и на всякий случай собрал как можно больше войск; это было его ошибкой.

Когда Оттону II сообщили, что французская армия находится совсем близко, он не поверил; вести о ее приближении поступали одна за другой, но император упрямо отрицал такую возможность, отвечая, что Лотарь просто не располагает в достаточном количестве ни воинами, ни верными вассалами, чтобы осмелиться на подобную затею. Наконец, император сам вскочил на коня, и лишь когда собственными глазами удостоверился в реальности происходящего, понял, что любое сопротивление бесполезно и лучше пока укрыться в надежном месте, а позднее вернуться с большой армией, чтобы отомстить. Он стремительно бежал в Кельн вместе с Феофано и всей свитой, бросив императорские инсигнии.

Армия Лотаря, задержавшись из-за своих обозов, прибыла только на следующий день. Во дворце столы были еще расставлены и накрыты для трапезы, всю еду с которых растащили воины. Императорские инсигнии извлекли из тайников, а дворец и близлежащие местности разграбили. Но поход все равно не удался, поскольку основная его цель — пленение Оттона II — так и не была достигнута. Пробыв всего три дня в Ахене, Лотарь дал приказ возвращаться домой. Но перед отъездом французы потешили свое самолюбие, повернув на восток бронзового орла, возвышавшегося на крыше дворца. Там его, очевидно, установили еще по приказу Карла Великого как символ угрозы для Саксонии; Оттоны, его наследники из Саксонской династии, естественно, перевернули орла на Запад, в знак своего господства над Лотарингией.

На обратном пути Лотарь попытался внезапно захватить город Мец, но и эта затея окончилась неудачей. Епископ Меца Теодорих пожаловался Оттону II и убедил его в необходимости отомстить за содеянное. Более того, он настроил против короля Франции его родного брата Карла, которому была обещана французская корона, в случае если удастся свергнуть Лотаря с престола.

Тем временем охваченный жаждой мести император призвал к оружию вассалов по всей империи. Он собрал знать и побудил их призвать французского короля к ответу за нанесенное оскорбление, а чтобы наверняка заручиться их преданностью, осыпал их всевозможными милостями. Так ему удалось собрать в Германии, в Лотарингии и Италии армию в тридцать тысяч всадников, что в глазах современников было колоссальным числом. Туда входили оруженосцы, слуги, стрелки и т. д., и общее количество воинов доходило до шестидесяти тысяч. Это было самое большое скопление войск, которое видели за долгие годы в Западной Европе. Располагая подобными силами. Оттон II не нуждался в применении хитрости. Он даже предупредил Лотаря о том, что собирается захватить его королевство к 1 октября.

В назначенный день Франция подверглась всем ужасам нового нашествия. Окрестности Лана, Суассона и Реймса были преданы огню и мечу, враг неистовствовал, разрушая королевские города Компьень и Аттини. Был взят Лан, и там епископ Меца провозгласил Карла королем. Но отметим один нюанс, который необычайно ярко характеризует ту эпоху: Оттон щадил и старательно оберегал церкви и аббатства. Он страшно разорил земли Реймса и Суассона. но оказал большие почести святому Ремигию и почтил святого Медарда. Но по правде, командиры авангарда, вопреки приказам императора, разрушили и сожгли монастырь в Шель, построенный под Парижем святой Батильдой. Когда Оттон узнал о содеянном, то сильно огорчился и постарался возместить монахиням нанесенный ущерб. Сена единственная могла остановить этот стремительный опустошительный шквал. Армия нападающих встала лагерем между Монмартром и рекой. В свою очередь застигнутый врасплох Лотарь, распустивший свои войска, не мог оказать никакого сопротивления. Ему оставалось только отойти на другой берег Сены к герцогу Франции и просить у него помощи, Король укрылся в Этампе и созвал туда своих вассалов, в то время как Гуго Капет укрепился в Париже, чтобы защищать переправу на Сене. Не имея возможности переправиться через реку, поскольку левый берег оборонялся французами, Оттон приказал простым бойцам опустошить и сжечь парижские земли и предместья. Как-то некий германский воин, всячески поносивший парижан, подошел к обитым железом воротам, защищавшим вход на Большой Мост, и вызвал французов на поединок. Один из осажденных, по имени Ив, принял этот вызов и убил германца, за что был щедро награжден герцогом.

В это время Лотарь, Жоффруа Серый Плащ, королевский знаменосец, Генрих, герцог Бургундский, собрали свои войска и направились в Париж на помощь Гуго Капету. Императорская армия была ослаблена усталостью и болезнями, без сомнений, она страдала в опустошенной и разрушенной стране от недостатка пищи, к тому же приближалась зима. Оттон II не рискнул дольше задерживаться там и принял решение отступать. Но прежде он заставил толпу клириков подняться на вершину Монмартра и распевать «Alleluia te martirum» так, чтобы «ошеломить и оглушить Гуго и жителей Парижа». После этого император снял лагерь (к 30 ноября) и двинул быстро войска по направлению к Лотарингии. Адальберон Реймсский, тайный сторонник Оттона, предоставил ему проводников.

Восстановив силы, Лотарь и Робертины бросились преследовать Оттона. Император, спасаясь бегством, декабрьским вечером остановился перед Эной, около Суассона. Из-за осенних дождей водя в реке сильно прибыла и перейти ее вброд стало почти невозможно. Ситуация была критической: французские войска теснили армию императора и могли напасть на нее ночью с тыла. Своим спасением Оттон был обязан находчивости Годфрида. брата Адальберона Реймского, и Вольфганга, епископа Регенсбургского. Они убедили его, что нужно любой ценой переправиться через реку. Большая часть армии успешно переправилась на правый берег, но из-за темноты не удалось перейти реку арьергарду. Дальнейшее развитие событий доказало, что советы Годфрида и Вольфганга оказались весьма благоразумными. За ночь вода в реке поднялась еще выше, а на следующее утро на левом берегу появилась армия Лотаря. Хотя и уступающая в численности, она резким натиском загнала германские войска в реку. Понятно, что императорский арьергард был уничтожен, те, кого не убили в бою, были унесены мощным потоком воды. Правда, Оттону не пришлось сожалеть о гибели каких-либо знатных лиц, поскольку почти весь арьергард состоял из простых бойцов и транспортных повозок. Таким образом, победа французов ограничилась лишь резней слуг и захватом обоза. По словам «Деяния епископов Камбре» («Gesta episcoporum Cameracensium»), в этот момент произошел довольно странный и с трудом объяснимый случай: Оттон II отправил Лотарю гонца на лодке с посланием, где спрашивал его, не желает ли тот сразиться, но прежде обменяться по взаимному согласию заложниками, так чтобы одна из двух армий, не опасаясь предательства, могла спокойно переправиться через реку и вступить в бой. Победитель же получит всю власть: «Победитель получит власть над королевством» «laureatus regni imperio potiretur». Жоффруа Серый Плащ прервал эти предложения словами: «Зачем губить с обеих сторон столько человек? Пусть короли сразятся один на один, а мы посмотрим издалека и покоримся победителю». На это Годфрид Арденский с негодованием воскликнул: «Нам говорили, что вы презираете своего короля; мы отказывались верить но сегодня мы получили этому подтверждение из ваших собственных уст. Что касается нас, то мы никогда не позволим нашему императору сражаться одному, никогда не согласимся сидеть сложа руки в то время, как ему угрожает опасность. Впрочем, мы ничуть не сомневаемся в его победе, в случае, если он решит помериться силами в поединке с вашим королем».

Практически невозможно поверить в этот рассказ. Он единственный в своем роде. Нет ничего похожего ни в одних анналах, ни в любой другой хронике, ни во французской, ни в германской. Может быть, рассказ является вымыслом автора «Деяний епископов Камбре» («Gesta episcoporum Cameracensium»)? Нельзя утверждать, что это совершенно исключено; неизвестный клирик, который составлял их в 1041-1043 гг., по приказу Герарда I, епископа Камбре, полностью посвятил свое творение империи. Он вполне мог выдумать эту историю, чтобы сгладить неприятное впечатление, вызванное отступлением Оттона II. Невозможно представить, чтобы Оттон пообещал Лотарю свою империю, если тот выйдет из поединка победителем. Если бы Оттон II и хотел сразиться с французами, у него раньше было сто таких возможностей по пути из Парижа в Суассон. Ему всего лишь нужно было не пересекать Эну и без боязни ждать прихода врага. Он же, напротив, переправился через реку и таким образом как оказалось, поступил здраво. Однако нельзя также утверждать, что все в этом рассказе ложь, но в нем явно присутствуют благоприятные для Оттона II искажения фактов. Кроме того, рассказ содержит в себе, возможно в подражание эпосу, легендарные элементы.

Как бы то ни было, Оттону удалось к середине декабря вернуться в Лотарингию, избегнув окончательного поражения, и там щедро наградить своих верных вассалов. Он отпраздновал Рождество во Франкфурте. Его поход, как и аналогичный поход Лотаря, не принес явных результатов. Обе стороны приписывали победу себе. Германские хроники обошли молчанием поражение Оттона на берегах Эны или очень старательно его смягчали. Однако было заметно, что, несмотря на их «официальный энтузиазм», авторитет императора несколько упал: он дал застать себя врасплох в Ахене, к отступление его весьма напоминало стремительное бегство. Чувствуется также, что в Германии вторжение Оттона во Францию, отнюдь, не встретило всеобщего одобрения. Легенда гласила, будто один отшельник предсказал, что все те, кто возглавлял этот поход, умрут через семь лет. Пять лет спустя про известное поражение Оттона в Бозентелло говорили, что это и есть то самое наказание за опустошения во Франции и кощунственную борьбу против христиан.

Со своей стороны французы, естественно, присваивали себе лавры победителей в этой кампании, не задумываясь, впрочем, что она не принесла никаких полезных результатов, т. к. Лотарингия ускользнула от них очередной раз. Но радость от того, что они едва не захватили в плен самого могущественного государя Европы и не нанесли ему поражение, заставляла забыть о трезвом рассудке. Это чувство гордости прослеживается не только на страницах анналов, но также в хартиях, даже выпускаемых в странах, неподчиненных непосредственно власти Лотаря. Именно в этом русле произошедшие события представлены в акте Мармутье-ле-Тур: «Дан же этот документ в марте месяце, в 26-й год правления великого короля Лотаря, когда он напал на саксонцев и обратил в бегство Императора». Карл не мог или не посмел остаться в Лане. Он последовал за Оттоном в Лотарингию, и с конца 978 г. Лан, несомненно, вновь попал во власть Лотаря. Осведомленный о притязаниях на трон своего брата, король поспешил подстраховаться, короновав своего сына Людовика, которому едва исполнилось тринадцать лет. Гуго Капет поддержал его действия. Знать королевства, соответственно, собралась на совещание в Компьене и единодушно избрала второго короля. Людовика короновал Реймсский архиепископ 8 июня 979 г., в воскресенье в Троицын день.

Гуго заверил обоих королей в своей преданности и пообещал им помочь упрочить их власть над определенными областями королевства. Поэтому Лотарь и Людовик V поспешили даровать герцогу Франции и церквям его домена все грамоты, которые он просил. На другой день после своего коронования Людовик V, по личному совету Гуго Капета, предоставил Арнульфу, епископу Орлеанскому, подтверждение на все владения его церкви, обновление иммунитета, наконец, разрешение добиваться возврата владений и сервов, которые были у нее отобраны в период между правлением Карла Великого и его отца Лотаря. В день же коронации аббатство Сен-Бенуа-сюр-Луар, в области Орлеана, получило от королей в лице настоятеля Амальберта обновление грамот о иммунитете. Адальберон Реймсский, Гибуин Шалонский и королева Эмма присоединились к Гуго, чтобы просить Лотаря и Людовика V подтвердить дарения, сделанные капитулу собора Парижской Богоматери епископом Элизиардом, и как обычно предоставить ему иммунитет.

Пятнадцать лет назад, во время Нормандской войны, шайки язычников-датчан, состоявших на службе у Ричарда, опустошили не только область Шартра, но еще и граничащие с Нормандией земли Бретани. Напуганный их приближением, Сальватор, епископ Алета (Сен-Мало), забрал мощи святого Самсона и святого Маглуара, епископа Доля, и в сопровождении Юнана, аббата Леона, бежал в Париж. Там он оставил мощи в безопасности, возле герцога Франции, который сохранял нейтралитет по отношению к Нормандии и который к тому же долгое время прибывал в дружеских отношениях с епископом Бретани. Когда мир был заключен, естественно, что бретонцы захотели вернуть святыни, но Гуго Капет вынудил их оставить ему мощи святого Маглуара. Гуго перевез их в монастырь святого Варфоломея, расположенного на острове Сите возле дворца в Париже, изгнал каноников и заменил их монахами, которых щедро одарил. Лотарь и Людовик V подтвердили эти дарения, по просьбе Гуго, которого они называли «весьма знаменитым герцогом». Нанеся поражение Оттону II, возобновил ли Лотарь свои попытки присвоить себе Камбре? Этого нельзя утверждать. Смерть Тедона в конце 978 года навлекла на епископство Камбре все возможные несчастья, какие только могли произойти в эти смутные времена из-за вакантного епископского места. Лотарь присвоил себе имущество епископства Арраса, которое тогда, как уже говорилось выше, было объединено с Камбре, но входило в Западно-Франкское королевство. Может быть, поступая таким образом, Лотарь просто воспользовался правом регалии; но опасались, что это было прелюдией к его вторжению в область Камбре. Оттон II в то время находился слишком далеко, занятый борьбой с поляками, и никакой помощи ожидать от него не приходилось. В этих критических обстоятельствах Годфрид, граф Эно, и Арнульф Валансьенский, две наиболее значимые в Нижней Лотарингии фигуры, решили обратиться за помощью к Карлу Лотарингскому, поскольку титул герцога обязывал того защищать эту страну. Они ему напомнили, что император назначил его управлять Лотарингией, с тем чтобы он противостоял вторжениям своего брата. Они просили его, как можно скорее организовать оборону Камбре, заставить вассалов епископства выполнять свой долг, присягнуть на верность императору и потребовать у них заложников вплоть до возвращения Оттона II, который по приезду назначит нового епископа. Карл охотно принял это предложение. Собрав войска, в сопровождении Годфрида и Арнульфа он отправился в Камбре. Но Годфрид и Арнульф, столкнувшись со своеобразной манерой Карла защищать Камбре, тут же с негодованием покинули его. Ведь Карл начал грабеж церковного имущества, вызвал к себе жену и заставлял ее спать в личной постели епископа, растратил епископскую казну, продавал пребенды, наконец, торговал церковными должностями. Вернувшись в конце концов, император немедленно положил конец этому безобразию. На Рождество в Пёлде он созвал большое собрание, по предложению Ноткера, епископа Льежа, и, с одобрения лотарингцев, назначил епископом Камбре Ротхарда. Тот вошел в город в первое воскресенье Поста (1 марта 980) и спустя немного времени, был рукоположен в епископский сан Реймским архиепископом Адальбероном, его соучеником и старым другом.

Ротхард, хотя и был человеком с мягким характером, не имел абсолютно ничего общего со своим слабовольным и глупым предшественником Тедоном. Эд де Вермандуа, который не удовлетворился владением Гун и правом взимать с крестьян и даже горожан Камбре подати, построил укрепленный замок в Винши, всего в четырех милях от города. Ротхард позвал на помощь Годфрида и Арнульфа и разрушил замок. Из-за назначения Ротхарда епископом и поражения его племянника Эда Лотарь утратил все свое влияние на область Камбре, которая вклинивалась «углом» в его королевство и затрудняла сообщение между ланскими и фландрскими владениями.

Связь между Каролингами и кланом Вермандуа становилась все тесней. В 978 г. Лотарь назначил своего племянника Лиудульфа, сына Альберта де Вермандуа, на место епископа Гадульфа в Нойоне и Турне. Лиудульфа посвятили в сан в 979 году. Без сомнения, в это же время король подтвердил, по просьбе нового епископа, реформы, предпринятые им в Сен-Элуа де Ноайон, так же как и его дары этому монастырю. В течение 980 г., находясь в Лане, Лотарь, по ходатайству Эммы, Асцелина и Гибуина, подтвердил очередное дарение одного аллода в Омуа, в деревне Восьен, сделанное его «любимым и очень верным графом дворца» Гербертом из Труа, монастырю Монтирендер. Уже очень пожилой граф Труа вскоре скончался.

В конце этого же года Лотарь назначил епископом Лангра, вместо скончавшегося Видрика (Widricus), другого своего племянника, Брюнона, сына Рено графа Руси и своей сводной сестры Альбрады. Брюнон, которому, вероятно, дали имя в честь его крестного отца, архиепископа Кельна, был в возрасте двадцати четырех лет священнослужителем Реймской церкви. Посвященный Бушаром, архиепископом Лиона, в конце 980 г. в церкви святого Этьена, он был возведен на епископскую кафедру в начале 981 г. Брюнон показал себя одним из наиболее просвещенных прелатов своего времени, играющего важную роль в событиях, которые привели к падению родственников, его дяди Лотаря. А многие годы спустя Брюнон оказал активное сопротивление королю Роберту II, когда тот захотел завладеть Бургундией.

Полезно сказать теперь несколько слов о поведении Гуго Капета в отношении духовенства: все это время он особенно усердно реформировал и обогащал аббатства и церкви. Примером тому послужит проведенная им бенедиктинская реформа в Сен-Маглуар. В 975 г. по просьбе Арнульфа, епископа Орлеанского, он восстанови

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности