Финикия в XIII - XII вв. до н.э. Нашествие новых племен

Около 1200 г. до н. э. вся восточная часть Средиземноморья претерпела значительные изменения. Экономика бронзового века уже не обеспечивала нужды населения, даже разнятые страны пришли в упадок. Этот период совпал к тому же с вторжением в Переднюю Азию «народов моря» и «народов степи». В поисках лучшей жизни они обрушились на страны восточного Средиземноморья, что привело к заметным политическим и этническим изменениям.

Впервые с ними столкнулся фараон Мернептах, сын Рамсеса II, когда они вместе с ливийцами пытались прорваться в долину Нила, но были с трудом отбиты египетской армией. Приблизительно через тридцать лет, когда в Египте царствовал уже Рамсес III, второй фараон XX династии, на пятом году его правления «народы моря» снова напали на Египет, по фараону опять удалось отбить этот натиск. Однако эти нападения, вероятно, грабительские, были лишь прелюдией к последнему и самому мощному, относящемуся к восьмом году правления Римесса III. Нападавшие происходили, вероятнее всего, с островов Эгейского моря, но двигались не только по морю, но и по суше. Судя по изображению па египетском рельефе, вместе с воинами-мужчинами двигались женщины и дети, так что на этот раз речь шла не о грабительском походе, а о переселении целых народов, первоначально, по-видимому, связанных с Балканским полуостровом и островами Эгейского бассейна (Гиндин, Цымбурский, 1996, 146—147). Египет не был первым объектом их нападений. В рассказе о победе Рамсеса III над «народами моря» говорится, что ко времени нападения па Египет перед их оружием не устояла ни одна страна: они разрушили Хатти, Коде, Кархемыш, Арцаву, Алашию и разбили свой лагерь в Амурру (ANET, 262). Это указывает ареал действий «народов моря»: Кипр, Малая Азия, Северо-Восточная Сирия, царство Амурру в непосредственной близости от Финикии. Рамсес III сумел организовать защиту Египта со стороны Палестины и отразить нападение, после чего коалиция этих народов распалась (ANET, 262 — 263). Но власть Египта в Азии была утрачена (Helck. 1962, 240-252).

Нашествия «народов моря» были составной частью общего мощного движения народов, изменившего этническую и политическую карту всего восточносредиземноморского региона. На Балканском полуострове погибли государства Микенской Греции, и история Греции пошла по совершенно иному пути, хотя многие традиции предшествующего времени сохранились (Фролов, 1988, 57—61). Частью этих событии была, вероятно, знаменитая Троянская война, завершившаяся разрушением Трои. Народы, вторгшиеся в Малую Азию, около 1200 г. до н. э. ликвидировали Хеттское царство и другие, зависимые от него государства (Goetze, 1975, 266; Гиндин, Цымбурский, 1996, 132—184). В центральной части Малой Азии, где, собственно, находилась Хеттская держава, почти не осталось следов ее существования. Поселившиеся на ее территории фригийцы ни по языку, ни по культуре, ни по традициям не имели с хеттами ничего общего (Дьяконов. 1980, 357— 377; Akurgal, 1983, 75 — 76). Хеттские традиции и большей степени удержались на востоке и юго-востоке Малой Азии и частично в Северной Сирии, где ранее зависимые территории превратились в самостоятельные так называемые неохеттские государства, официально продолжавшие связывать себя с прежней великой державой (Hawkins, 1982, 372— 373). Но ни о каком хеттском господстве в Сирии, естественно, не могло быть и речи.

На своем пути в Египет «народы моря» уничтожили царство Амурру. Уже па пятом году правления Рамсеса III царь Амурру, по словам египетского источника, «стал пеплом», имя его исчезло, а народ Амурру был захвачен и рассеян. В рассказе о событиях восьмого года, как уже говорилось, упоминается, что пришельцы разбили свой лагерь в Амурру. После этих событий царство Амурру перестало существовать, а название «Амурру» стало прилагаться к обширным районам Сирии или вообще территориям к западу от Месопотамии (Singer, 1991, 74; Klengel, 1992, 184). Сохранилось и название «Хатти», но оно тоже стало обозначать не прежнюю великую Хеттскую державу, а либо сравнительно небольшие «неохеттские» царства, либо Сирию (иногда вместе с Палестиной) вообще.

Севернее Амурру исчез город Угарит. Вероятно, укрепление «народов моря» на Кипре принесло с собой угрозу морским путям, что наносило серьезный ущерб такому нужному центру морской торговли, как Угарит. Вероятнее всего, город погиб и результате землетрясения незадолго до 1180 г. до н. э. или несколько раньше (Шифман, 1987, 10; Lehman, 1983, 88—91; Klengel, 1992, 183), после чего уже не возрождался. Несколько южнее Угарита в месте, ныне называемом Рас Ибн Хани, был разрушен летний дворец угаритских царей, а на его месте вскоре возникло небольшое поселение какой-то группы «народов моря» (Lehman, 1983, 92; Klengel, 1992, 183). Видимо, воспользовавшись природной катастрофой, пришельцы высадились на территории Угаритского царства и окончательно покончили с ним. Больше этот район уже не возрождался в качестве самостоятельной политической единицы.

Северные районы Финикии, по-видимому, тоже пострадали от вторжений «народов моря». Раскопки и Сукасе, Цумуре и Иркате показали, что эти города подверглись сильным разрушениям (Barnett, 1975, 375; Klengel, 1992, 183—184). И хотя продолжали существовать, той значительной роли, какую они играли в предшествующее время, не вернули.

Что касается более южных районов, то там картина была совершенно иной. Судя по скудным археологическим данным и намекам египетских источников, «народы моря» опошли основную территорию Финикии или там не задерживались (Vaux, 1969, 488, 498; Rollig, 1982, 16; Muller-Karpe, 1989, 19; Slieglitz, 1990, 9—11; Negbi, 1992, 601—603). Может быть, одной группой «народов моря» был разрушен Сидон, но это произошло несколько позже и в других обстоятельствах, к чему мы вернемся немного позже. Можно говорить, что в основной части Финикии не произошло катастрофических изменений. Там местное население продолжало жить прежней жизнью.

Как уже говорилось, коалиция «народом моря» после неудачного вторжения в Египет распалась. Два народа, входивших и нее, обосновались на побережье Палестины. Это были филистимляне (пелешет), по имени которых страна получила свое название, и чекеры. Эти народы вышли, вероятно, с Балканского полуострова и принесли с собой ряд черт позднемикенской культуры (Гиндин, Цымбурский, 1996, 146— 148). В Палестине филистимляне поселились в пяти городах, в том числе в Аскалоне и Газе, а чекеры — севернее их — и Доре. Произошло это сравнительно скоро после поражения от египтян. Уже на двенадцатом году своего правлении Рамсес III имел дело с чекерами, поселившимися на прибрежной равнине Палестины (Holbl, 1983, 158). Филистимляне, обосновавшиеся в Аскалоне, напали на Сидон и изгнали его жителей (Iust. XV1II, 3, 9). Упоминание царя аскалонитов ясно говорит о том, что это событие произошло уже после неудачи нападения на Египет и обоснования в Палестине (Vaux, 1969, 487).

Помпей Трог, произведение которого сократил Юстин, связывает изгнание сидонцев с основанием ими Тира. Античный историк даст и дачу этого события — за год до Троянской катастрофы. Когда бы реально ни была разрушена гомеровская Троя, в эллинистической историографии утвердилась дата Троянской войны — 1194—1184 гг. до н. э. Следовательно, Трог относит падение Сидона и основание Тира приблизительно к 1195 г. до н. э. Иосиф Флавий (Ant. Iud. VIII, 3, 1) отмечает, что иерусалимский храм был построен Соломоном через 240 лет после основания Тира. По библейским данным (I Reg. VI, 1), этот храм был завершен на одиннадцатом году правления Соломона, что указывает на дату основания Тира — 1194 г. до н. э. Такое совпадение сведений двух совершенно независимых источников не может быть случайностью. Свои сведения о еврейской истории Иосиф Флавий черпал преимущественно из Библии, хотя и вносил порой некоторые дополнительные штрихи, так что его источником можно смело считать еврейскую традицию. А судя по многочисленным библейским данным, древние евреи были относительно тесно связаны с финикийцами, особенно тирийцами. Что касается Помпея Трога, то этот историк старался там, где это было возможно, использовать в первую очередь местную традицию. Чтобы не выходить за пределы Передней Азии, можно говорить об изложении этим автором истории иудеев (XXXVI, 2—3), которая довольно явно восходит в конечном итоге к библейским данным. Именно местная традиция лежала в основе рассказа Трога об основании Карфагена (Шифман, 1963, 39—41). Именно в начало этого рассказа вставлено указание на основание Тира сидонскими беглецами. Страбон (XVI, 2, 13) также считает, что Арвад основали сидонские изгнанники, не сообщая о времени его основания. Свои источники географ не называет, отмечая обобщенно — «как говорят». Сходство с сообщением об основании Тира может свидетельствовать об отнесении этого события к тому же времени. Наконец, надо отметить, что раскопки показали, что именно в начале XII в. до н. э. филистимляне заново основали Аскалон, который до этого, несомненно, существовал, но был, вероятно, разрушен филистимлянами (Encyclopedia, 1975, 108, 125). Все это не позволяет отбросить столь настойчивую традицию, хотя, как мы уже видели, и Тир, и Арвад, несомненно, существовали задолго до конца II тысячелетия до н. э.

Полагают, что традиция Трога — Юстина отражает сидонскую традицию (Шифмап, 1981, 104). В какой-то степени это подтверждается утверждением в том же рассказе (XVIII, 3, 4), что Сидон был древнейшим городом Финикии, а также легендой одной из сидонских монет, где город был назван «матерью Карфагена, Гиппопа, Кития и Тира» (Honigman, 1923, 2217). Все это свидетсльствует о претензии сидонян на основание не только Тира, но и ряда его колоний. И все же только этим ограничиться едва ли возможно.

Рассказ Трога, к сожалению, сохранился только и чрезвычайно сжатом пересказе Юстина, но и в таком виде он даст интересные детали. Историк не говорит о разрушении города, он лишь пишет о поражении сидонян (expugnati). To, что в рассказе упоминается о поражении и фактическом изгнании сидонян, позволяет говорить, что в сидонское предание могли быть внесены сведения и из других источников. Во всяком случае, факт поражения не только не скрывается, но даже подчеркивается. Возможно, что и в рассказе об основании Арвада говорилось о том же поражении. Эта деталь явно не способствовала славе Сидона. Может быть, в этом предании соединены сведения, пришедшие от самих сидонян, с данными других традиций, в том числе тирийской и арвадской. Упоминание Иосифом даты основания Тира, почти совпадающей с датой Трога — Юстипа, укрепляет это предположение и приводит к мысли, что в основе этих рассказов лежит действительный факт. В Карфагене, основанном тирийцами, существовала категория «сидонских мужей» (один раз упоминается «сидонская дочь»), которые занимали в нем более низкое положение, чем граждане. В свете высказанного ранее предположения, что название «Сидон» первоначально обозначало не только город, по и нею Южную Финикию, можно считать, что в Тирском государстве так могли называть финикийское, не гражданское население. Именно это население могло выступать с претензиями на то, что оно было подлинным основателем города. Аналогию может представлять вариант греческого предания об основании Массалии, согласно которому этот город был основан фокейцами, бежавшими от персов, хотя и действительности он был создан их соотечественниками приблизительно на полвека раньше, возникновение этого варианта объясняется стремлением утвердиться в качестве равноправных членов массалиотской гражданской общины (Циркин, 1990, 11—21).

Далее говорится, что сидоняне прибыли на кораблях. Следовательно, царь аскалонитов, победивший их, не мог им воспрепятствовать на море. Можно думать, что его армия обрушилась на Сидон с суши. В таком случае она могла пройти либо через территорию Тира, либо обходным путем через Палестину и проходы Ливана, что наводит на мысль о существовании города Тира в это время. Ряд исследователей полагают, что город был разрушен «народами моря» и восстановлен сидонянами (Eissfeldt, I941, 360; Eissfeldt, 1948, 1964; Katzenstein, 1973, 59—62). Однако у нас нет никаких указаний на такое событие. Рассказ тирских жрецов об основании города и храма приблизительно в XXVIII в. до н. э. (Her. II, 44) свидетельствует о непрерывности местной городской и храмовой традиции. Поэтому думается, что речь может идти не о новом основании Тира (и Арвада) сидонянами, а о прибытии волны переселенцев из Сидона и появлении (может быть, много позже) претензий на подлинное основание ими городов.

Приблизительно и это же время изнутри азиатского материка идет наступление «народов степи». Среди них значительное место занимают арамеи.

Арамеи были еще одной волной семитских народов, вторгнувшихся в плодородные земли Сирии и соседних стран. Первоначально они кочевали в Сирийской степи, но постепенно стали проникать и в плодородные области. Впервые одно из арамейских племен (ахламу) упоминается в XIV в. до н. э. Во второй половине следующего века арамеи уже стали значительной силой и Северной Месопотамии и Сирии. Крушение Хеттской державы дало возможность арамейским племенам вторгнуться в те районы Сирии, которые ранее находились под хеттским контролем. Арамеи занимали плодородные долины рек и оазисы, и уже к XI в. до н. э. население Сирии стало преимущественно арамейским (Аветисян, 1984, 37—39; Albright, 1975, 532; Rachet, 1983, 80). Среди семитских народов, населявших Сирию во II тысячелетии до н. э., арамеи были ближе к амореям, что облегчило растворение вторых среди первых (Albright, 1975, 530, 532). Ханаанеи же были дальше от арамеев. Поэтому их ассимиляция новым населением была более трудной.

Мы не знаем, как складывались взаимоотношения ханаанейского населения юго-западной части Внутренней Сирии с арамеями. Эта территория включалась в Ханаан в библейской Книге Чисел (XXXIV, 2—12). Эта книга, как и все Пятикнижие, возникла в какой-то период времени до 20-х годов VII в. до н. э. В повествовательных частях Пятикнижия рассказывалось о событиях, реальных и мифических, которые предшествовали вторжению евреев в Палестину н явно основывались на исторических и мифологических преданиях, ходивших задолго до их письменной фиксации. Разумеется, с течением времени эти предания изменялись. Но характерно, что границы Ханаана, очерченные в Книге Чисел, не соответствуют его границам, существовавшим не только в VII, но и в конце XI в. до н. э. Когда царь Давид подчинял Дамаск и другие районы Сирии, там уже жили арамеи (II Sam. 8, 5—6; 10, 6— 19), так что Ханааном эти территории уже не были. Вероятнее всего, причисление юго-запада Внутренней Сирии к Ханаану действительно относилось ко времени, предшествующему еврейскому проникновению в Палестину, т. е. приблизительно XII в. до н. э. Между XII и концом XI в. до н. э. ханаанеи либо были оттуда вытеснены, либо ассимилированы арамеями. Вероятнее, что значительная часть ханаанеев отступила перед новыми племенами и отошла туда, где жили их родственники, т. е. на финикийское побережье. Ливанские горы оказались для арамеев непреодолимым препятствием, и занять побережье они не смогли или не захотели. Но вытесненное ими ханаанейское население внутренней Сирии, по-видимому, увеличило численность населения побережья.

Другим народом, обрушившимся на ханаанеев, были евреи. Они стали проникать в Палестину, вероятно, уже на рубеже XIV—XIII вв. до н. э. (Malamat, 1981, 68—69), но это еще были обычные грабительские набеги кочевников. В известной «стеле Израиля» фараона Мернептаха, сына Рамсеса II, впервые в небиблейском источнике встречается наименование Израиля. Этот народ (или группа племен) выступает как кочевники, вторгавшиеся в находившуюся под египетской властью Палестину (Helck, 1962, 240). Крушение египетской власти открыло евреям путь к завоеванию этой страны. Ханаанеи оказывали пришельцам упорное сопротивление, и завоевание Палестины и оседание там еврейских племен растянулось на несколько столетий. Последние ханаанские города, включая Иерусалим, были захвачены только царем Давидом на рубеже XI—X вв. до н. э. (Tadmor, 1981, 122).

Естественно, что в ходе завоевания отношении между ханаанеями и евреями были глубоко враждебными, что нашло яркое отражение в Библии. В библейских книгах неоднократно говорится о разрушениях ханаанских городов и уничтожении их жителей. Уже первый ханаанский город, встреченный завоевателями, — Иерихон — был уничтожен вместе со всеми жителями (Jes. VI, 20). Иисусу Навину приписывается утверждение, что он уничтожил все местное население от Иордана до моря (Jes. XXIII, 4). Разумеется, это утверждение нельзя ни в малейшей степени считать достоверным, но его включение в библейский текст свидетельствует о неприкрытой враждебности н жестокости, сопровождающей эти события. Интересно упоминание о захвате и разрушении Иерусалима иудеями (в то время одно из двенадцати племен Израиля) за много времени до окончательного захвата этого города царем Давидом (Iud. 1, 8). Это был явно грабительский набег, что приводило к разрушениям и гибели множества людей. Эти сведения подтверждаются и археологическими данными, свидетельствующими о полном разрушении таких крупных городов, как например, Хазор в Галилее (Bloch-Smith, Nakhai, 1999, 81). Характерно, что наибольшее количество сведений об уничтожении городов и чуть ли не поголовном избиении горожан содержится в Книге Иисуса Навина и в начале Книги Судей. Позже положение несколько меняется. Оседая на захваченных землях, евреи стремились уже не изгонять прежнее население, а подчинять его себе, превращая в своих данников (Iud. I, 28—33). Но позже были случаи жестокого уничтожения городон, как например, Лаиса имеете со всеми жителями и постройка на его месте города Дана (Iud. XVIII, 27—29). Поэтому совершенно естественно предположить, что ханаанеи, терпя поражения и спасая свою жизнь, уходили туда, где могли найти приют — к своим соплеменникам. Особенно значительным такой уход должен был происходить в начале еврейского поселения в Палестине, когда дейстния врагов были особенно жестокими.

Собственно финикийцы, т. е. ханаанейские жители побережья, столкнулись с евреями во второй половине XII в.до н. э. (Katzenstein, 1973, 65). Если верить Книге Судей (I, 31), жители Акко и нескольких более мелких поселении этого района платили дань израильскому племени Асиру. Как складывались отношения между финикийцами и евреями в тот период, неясно. Естественно, можно априорно считать, что эти отношения были не слишком дружественными. И дело, пожалуй, не в чувстве этнической солидарности с вытесняемыми и уничтожаемыми ханаанеями (о существовании такого чувства у нас нет никаких данных), а в обычном противопоставлении городской и земледельческой цивилилизации, с одной стороны, и агрессивными полукочевниками-скотоводами, с другой. Связи между этими двумя цивилизациями в первое время были чрезвычайно ограничены. Граница распространения финикийской керамики в Галилее определяет и границу Тирского царства (Bloch-Smith, Nakhai, 1999, 78). Но постепенно, по мере оседания евреев и их социально-экономической эволюции, эти отношения должны были меняться. Интересно в этом отношении одно место из «Песни Деборы» (Iud. V, 17). Как известно, эта «Песня» — самая древняя часть Библии. Ее датировка спорная. Раньше ее датировали серединой XIII в. до н. э., что встречается еще и теперь (Велльгаузен, 1909, 412; Шифмап, 1987, 9). Однако более тщательный анализ исторической обстановки и сопоставление некоторых сведений, содержащихся в этой «Песне» и в сопутствующем рассказе о сражении, победу в котором Дебора воспела, с данными археологии, показывают, что отнести составление этого произведения надо к более позднему времени, к последней четверти XII в. до н. э. (Katzenstein, 1973, 66; или даже к XI в. до н. э. (Malamat. 1981, 89). И Дебора (если считать ее действительно автором победной песни, в чем нет оснований сомневаться) утверждает, что Дану нечего бояться с его кораблями, и Асир на берегу моря у своих пристаней живет спокойно (Iud. V, 17). Следовательно, те израильские племена, которые имели выход к морю и обладали пристанями и кораблями, могли пользоваться относительным покоем. Такой покой мог быть обеспечен только в случае достаточно хороших отношений с приморскими городами, в том числе с финикийскими.

Итоги всех этих событий следующие.

Во-первых, резко сократилась территория, населенная ханаанеями. Теперь она ограничивается собственно Финикией, т. е. полосой земли между Ливаном и Средиземным морем, южная граница которой проходит несколько южнее Акко, а северная — севернее Арвада в районе Сукаса, лежащего в развалинах.

Во-вторых, эта территория, хотя, по-видимому, и пострадала, в целом избежала не только этнической, по и политической катастрофы. Основные города Финикии продолжали существовать. Обычно говорят о разрушении Сидона филистимлянами из Аскалона, но в кратком сообщении Юстина собственно о разрушении ничего не говорится. Если оно и произошло (что вполне возможно, ибо иначе зачем было по крайней мере части сидонян покидать свой город), то вскоре Сидон был восстановлен и позже останется одним из важнейших городов Финикии. В этих городах сохранялась старая экономическая, политическая и культурная жизнь, хотя развивалась она уже в новых условиях.

В-третьих, вскоре после отражения нападения «народов моря» Египет вступил в полосу глубокого упадка. Страна практически распалась на две части — северную, столицей которой был Танис в Дельте, и южную, в которой правили жрецы Амона в Фивах. Ни о каком политическом влиянии вне собственно долины Нила не могло быть и речи. В результате финикийские города стали полностью независимыми, хотя уважение к культуре и традициям Египта еще осталось.

В-четвертых, упадок коснулся не только Египта. В упадок пришла Ассирия, одно время претендовавшая на значительную политическую роль в Передней Азии. Касситская Вавилония и Элам терзали друг друга взаимными нападениями и не могли претендовать на господство во всем регионе. Еще важнее оказалась гибель великого Хеттского царства и микенских государств Греции. В условиях крушения или упадка ранее крупных держав начался подъем более мелких государств, как новых, возникающих преимущественно на племенной основе (арамеи в Сирии и евреи в Палестине), так и старых городов-государств Финикии. Политическая карта Передней Азии усложнилась. И финикийские города заняли на ней видное место.

В-пятых, гибель микенских государств надолго выбила греков из международной морской торговли. Можно спорить, существовала ли микенская талассократия (т. е. господство микенцев на море), но то, что микенская морская торговля была чрезвычайно активна, в этом нет сомнений. Теперь у финикийских морских торговцев исчезли весьма влиятельные греческие конкуренты. Не менее важное значение имело уничтожение Угарита. После крушения этого очень важного торгового центра главными представителями Востока в средиземноморской торговле становятся финикийцы (а если быть точнее, тирийцы).

Все это стало основой для расцвета Финикии в конце II — начале I тысячелетия до н. э.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности