Образование Португальского графства

Мусульмане не захватили Астурию. Это горный район с сильно пересеченной местностью; там не было крупных населенных пунктов, а население жило бедно. Согласно распространенному преданию, по многим признакам легендарному, здесь скрывались после нашествия мусульман бежавшие знатные вестготы. Один из них, по имени Пелайо, встал во главе изгнанников и очень скоро организовал движение по отвоеванию (Реконкиста) утраченной территории. Фактически нет достоверных сведений об этом Пелайо. Имя его не готского происхождения; авторы небольших хроник (cronicoes), написанных в конце IX и в X в., стремятся возвести его происхождение, каждый на свой манер, к древним вестготским королям, с тем чтобы таким образом установить связь между горными воинами и "восстановлением" христианства в Испании. Живший в ту эпоху арабский писатель пишет, что речь шла о некоем галисийце. Уже в наше время один историк предположил, что это мог быть крестьянин, которому удалось выдвинуться среди своих собратьев в пору кризиса, последовавшего за уничтожением вестготского королевства. Другой историк, опираясь на окончание в имени, считает Пелайо выходцем из Астурии. Все, что можно сказать, - это то, что предполагаемое сопротивление со стороны вестготской знати свелось к возникновению местного очага независимости, сложившегося вокруг предводителя из числа тех же местных жителей.

Еще до 750 г. воины-берберы, находившиеся в северных районах (в частности, в Галисии), взбунтовались против арабов. Чтобы подавить мятеж, немногочисленные арабы призвали на помощь сирийские войска. Последовала длительная и ожесточенная гражданская война, в результате которой земли к северу от Доуру оказались полностью или почти свободными от захватчиков: жившие там берберы отправились на юг воевать с арабами.

Теперь испано-готское население этих районов смогло поднять голову и встало на сторону астурийцев в их противостоянии с маврами. Галисия стала одним из тех регионов, где борьба между маврами и христианами была наиболее ожесточенной и разрушительной. Данное обстоятельство повлияло на формирование некоторых социальных характеристик местного населения этой области, давшей начало средневековой Португалии.

Еще до конца VIII в., больше из-за ухода мавров, занятых междоусобными войнами, чем вследствие активной христианской "реконкисты", Пиренейский полуостров оказался разделен на две зоны, граница между которыми проходила примерно следующим образом: от Коимбры она шла по руслу реки Мондегу, затем через города Талавера, Толедо, Тудела и Памплона. Население этой территории не имело определенного постоянного единства, кроме церковного. Некоторые епархии (среди них епархии городов Порту и Брага) были покинуты епископами; однако, несмотря на это, католический культ там не прерывался.

Отдельные историки, среди них Алешандри Эркулану, воспринимали буквально некоторые фразы из хроник времен Реконкисты, в частности, той, которая приписывается Себастьяну, епископу Саламанки. В них говорится о том, что именно Альфонс I (предводитель астурийцев времен восстания берберов) постепенно отвоевал значительную территорию, куда входили вся Галисия, Минью, Доуру, а также часть современной провинции. Верхняя Бейра, вырезав всех мавров и уведя с собой в Астурию всех христиан, которых встречал на пути. В этом - истоки известной теории "опустошения территории" (teoria do ermamento); если все мавры на этих территориях были уничтожены, а все христиане уведены, то земля здесь превратилась в одну большую пустыню, где общественная жизнь заглохла и вновь пробудилась лишь после окончательного присоединения этих территорий к новым христианским королевствам.

Позднее эта точка зрения была уточнена. Уход христиан на север можно объяснить потребностью в рабочей силе в тех землях, где возрождался феодальный строй готов. А кроме убитых и раненых всегда бывают и спасшиеся; сегодня нам известно, что даже напалмовые дожди или ковровые бомбардировки не могут стереть с лица земли народы, оказывающие сопротивление своему уничтожению. Средневековые войны не обладали большой разрушительной силой. Набеги устраивались только на те районы, где нажива могла оправдать расходы, и сам факт их повторяемости показывает, что местное население было крепко привязано к земле. При приближении солдат (порой это были мавры, порой христиане, но всякий раз они представляли себя в качестве освободителей) сельские жители, вероятно, поступали так, как это случилось в Коимбре: они бежали в горы, а потом возвращались и строили новые жилища, возобновляли посевы. Между тем трудности укрепляли стихийно возникавшие организации населения и органы управления.

О социальной жизни того времени известно очень мало, потому что в сохранившихся коротких повествованиях основное внимание уделено перечислению королей и их военным успехам. Однако есть свидетельства об ожесточенных социальных конфликтах между сервами и сеньорами. Тот же Себастьян из Саламанки (а кроме него еще хронист, названный Альбельдским, потому что, по-видимому, его хроника была написана в IX в. в монастыре Альбельды) рассказывает нам о восстании "либертинов" - потомков бывших рабов. Он пишет, что, взяв в руки оружие, они подняли кровопролитный мятеж против собственных сеньоров, однако были побеждены и "возвращены к своему прежнему рабству". Есть и другие ссылки на восстания низов против знати. В ряде случаев население восставало после присоединения территорий, на которых они проживали, к христианским владениям. Эти бунты не носили религиозного характера; нет ни малейшего признака глубокой приверженности жителей мусульманской вере. Но "реконкистадоры" не признавали уже укоренившиеся на местах соседские организации. Война преследовала одну цель: овладеть землями и всем, что на них находилось. Очевидно, идея крестового похода возникла лишь в соответствующую историческую эпоху (первый поход состоялся в 1096 г.). Существовал церемониал занятия территорий: cum cornu et albende de rege, то есть под звуки труб и с развернутым королевским стягом. Подобная торжественность не годилась для пустынных территорий; с другой стороны, ее нельзя считать пустой формальностью. Она олицетворяла установление религиозного, политического и социального господства: Евангелия над Кораном, нового христианского государства над гнетом сарацин, но также и сеньоров над сервами, сеньориального общества над обществом форальным.

На территориях, где власть сарацин приходила в упадок или которые отвоевывались христианами, существовавшая до этого политическая структура уже не "реставрировалась". Вместо нее возникали совершенно новые формы власти, соответствовавшие реальной ситуации, могуществу местных лидеров, среди которых устанавливалась иерархия, не всегда четкая, с элементами покорности и непокорности.

У истоков новых христианских стран Пиренейского полуострова стояли три известные ветви: астурийская, основавшая королевство Овьедо, затем Леон и графство Кастилия; последнее было в течение ряда лет независимым, затем преобразовано в королевство, которое с 1037 г. составляло единое целое с Леонским королевством. Другая ветвь - пиренейская, образовавшая королевства Наварра, Арагон и несколько относительно самостоятельных графств. Третья ветвь основала Барселонское королевство, в котором важная роль принадлежала франкам и которое приняло политический курс, в значительной мере отличный от других испанских государств.

К тому времени государственный административный аппарат повсеместно был неразвитым. Письменные документальные свидетельства немногочисленны, а общее законодательство не сохранилось. Некоторых представителей знати править землями назначали короли; другие правили потому, что когда-то они сами их захватили или заняли; в традициях испанской знати сохранилось немало отголосков прежних времен, когда она считала, что ничем не обязана королям. Такие правители носили титулы "граф" или dux; они сочетали в одном лице предпринимателей и воинов, правителей и грабителей. По призыву короля они участвовали в войнах, являлись на торжественные заседания, которые созывал монарх. Однако нет недостатка в примерах, когда они и сами воевали, причем не только друг с другом, но и против своего же короля и даже против других христианских королей, на стороне мавров. Когда в конце X в. Альмансор пошел на Компостелу, чтобы разрушить этот город (ставший к тому времени центром паломничества) и захватить колокола местного собора, вместе с ним находились и графы-христиане.

В эпоху такой политической неопределенности часто встречается название Галисия; это было королевство, однако иногда оно упоминается как графство. Хотя его границы и доходили до реки Доуру, внутри самой Галисии находились "земли" или территории, управлявшиеся графами, которые подчинялись королю Леона.

С конца IX в. встречаются упоминания о Португальском графстве; его границы были весьма размыты, однако территория включала в себя земли Минью и районы к югу от Доуру. Название графства происходит от наиболее крупного населенного пункта Портус-Кале, расположенного вблизи устья Доуру и в середине IX в. "восстановленного" и обжитого графом Вимарой Перишем. Среди его потомков была знаменитая графиня Мумадона, основавшая монастырь в Гимарайнше и приказавшая построить замок Сан-Мамеди. Так появилось поселение, ставшее столицей графства и сыгравшее важную политическую роль в начальный период становления государства. Сын, внук и праправнук Мумадоны в последующем правили Португалией. Они были независимыми лишь наполовину, но их политическое влияние возрастало. Один из первых представителей этой династии графов, сын Мумадоны граф Гонсалу Мендиш, короновал своего ставленника на престоле - короля Леона. Представители именно этого могущественного семейства Мендиш поддержали Афонсу Энрикиша в его притязаниях на независимость. Современные португальские историки справедливо обращают внимание на значение этого периода наследственного и сравнительно самостоятельного управления для генезиса португальской независимости.

Районы, расположенные южнее, тоже образовали графство с центром в Коимбре. Длительное время там правила семья знатных португальцев, пока власть вновь не захватили сарацины. В 1063 или 1064 г. власть окончательно закрепили португальцы. Правление было передано в руки мосараба Сежнанду. Это одна из наиболее ярких фигур того своеобразного общества, которое формировалось в землях к югу от Доуру.

Родился Сежнанду в Тентугале, вероятно, в еврейской семье (родителей звали еврейскими именами Давид и Сусанна). Его захватили мавры во время одного из набегов и затем отправили в Севилью; там он отошел от христианства. Это открыло перед Сежнанду большое будущее: он сумел подняться до должности визиря Севильи. В то время было обычным делом, когда бывшие христиане (ренегаты) достигали высоких постов, находясь на службе у мавров; так же как и случаи, когда бывшие мавры дослуживались до высоких должностей при дворах христианских королей. Однако визирь Сежнанду вернулся в прежнее вероисповедание и поступил на службу к леонскому королю Фернандо Великому. Согласно существовавшей традиции, именно он предложил ему отвоевать Коимбру. Действительно, город оказался в руках христиан после длительной блокады; бывший визирь правил городом вплоть до своей смерти в 1091 г. Одну из дочерей он выдал замуж за графа Португальского Нуну Мендиша; в 1071 г. этот граф возглавил восстание против короля Галисии, но в ходе вооруженных столкновений был убит. Неизвестно, какова была роль искусного мосараба в попытке добиться независимости. Как правитель он оставил памятный след: построил городские крепостные стены, восстановил епархию, нашел для нее епископа и поддерживал его, несмотря на протесты Рима (именно этот конфликт породил легенду о Черном Епископе, приписанную Афонсу Энрикишу). Он заселил многие земли внутренних районов страны и на протяжении тридцати лет был, можно сказать, маленьким королем на территории, начинавшейся южнее реки Доуру и протянувшейся до полей южнее Коимбры, доходя до поселений Сея, Лоузан, Соури; дальше граница его владений шла к побережью и, вероятно, простиралась до Маринья-даз-Ондаш, бывшего в прошлом рыболовецким портом. После смерти Сежнанду оставил у власти в графстве своего зятя; однако уже тогда леонская монархия начала объединение территорий и стремилась воспрепятствовать наследованию графств.

Однако в конце XI в. политические возможности Леона и Кастилии сильно изменились. Была усовершенствована их административная система, стало ощутимым влияние клюнийцев. Уже давно канула в Лету эпоха варваров - соратников Пелайо. Король Леона и Кастилии Альфонс VI сосредоточил в своих руках значительную власть и в христианской Европе пользовался большим авторитетом. Именно он оказал наиболее ощутимую помощь в строительстве самого величественного из воздвигнутых христианами храмов - Клюни III.

Возможно, эта связь с клюнийским орденом и его руководителем, святым Хуго, может объяснить прибытие на Пиренейский полуостров двух представителей высшей знати дома графов Бургундии - Раймунда и Генриха, за которых Альфонс VI выдал своих дочерей. Первый женился на Урраке, которая позднее унаследовала трон; второй - на внебрачной дочери Альфонса VI - Терезе. Первому он отдал в управление Галисию, второму - Португальское графство, соединив оба бывших графства, лежавших к северу и югу от реки Доуру.

Весьма вероятно, что замена правления местных семейных кланов на правление членов королевской семьи преследовала цель обуздать тенденции к автономии, не раз проявлявшиеся в этих отдаленных районах. Но если такая цель действительно ставилась, она не была достигнута; воссоединение северных районов с южными стало решающим шагом для достижения независимости Португалии.

12.01Вильгельм Оранский. Последние годы жизни

12.01Вильгельм Оранский. Борьба за единство Нидерландов

09.01Вильгельм Оранский в 1567 - 1576 гг.

04.09Вильгельм Оранский. Вождь оппозиции

04.09Вильгельм Оранский. Начало политической деятельности